«...Ты думаешь, что все обстоятельства России тебе открыты, – писал когда-то Н.В. Гоголь «близорукому приятелю» («Выбранные места из переписки с друзьями»). А в другом месте пояснял, почему чрезмерное доверие к себе в данном случае рискованно: «Мы еще растопленный металл, не отлившийся в свою национальную форму».
Нынче оговорки не в моде. «Первые во всем», – так сформулировал русскую национальную идею спикер Госдумы РФ Борис Грызлов. И уточнил: «Для нас... есть национальная идея – везде и во всем быть первыми. Стремиться к лидерству...».
Правда, 17 января, на встрече президента Медведева с лидерами думских фракций Грызлов (являющийся, напомним, также председателем Высшего совета «Единой России») внес в свою формулировку существенное дополнение: «Мы, русские, – сказал государственный деятель, – хотим жить в дружбе с другими, и эта черта не присуща другим национальностям» (цитирует слова спикера сайт Life News).
«Русские – самый большой народ России, русский язык является государственным. Русская православная церковь является крупнейшей конфессией нашей страны», – напомнил участникам встречи (членам Совета Госдумы и президиума Совета Федерации) президент Медведев.
«Любопытно, – констатирует независимый историк и публицист Ирина Павлова, – что за несколько дней до встречи в Кремле – 13 января – на заседании клуба «Меркурий» выступил глава Торгово-промышленной палаты (а прежде директор Службы внешней разведки) Евгений Примаков, подводя итоги 2010 года и формулируя перспективы на будущее. И именно он первым произнес эти слова о «русском вопросе», о том, что надо уделить внимание русским, развивать русскую культуру… А 17 января буквально те же слова повторил Медведев на встрече с руководителями парламентских фракций».
«Если возникает необходимость обсуждать такие проблемы на самом верху – значит, власть неадекватна, – сказал корреспонденту «Голоса Америки» один из идеологов радикального русского национализма, лидер Международного евразийского движения Александр Дугин. – Нужно ли законодательно закреплять, что дождь идет сверху, а солнце появляется на небе? Может сложиться впечатление, что кто-то в этом сомневается. И действительно, в нашем обществе многие в этом сомневаются. Большинство интеллигенции говорит о русской истории с отвращением, а о русском народе – с ужасом и издевкой. Русофобская элита разлагает растерянное общество, а власть вспоминает об этом лишь после того, как на Манежную выползет несколько тысяч наших детей – уже упущенных…»
Ставятся, конечно, и другие диагнозы. «Мы переживаем то же, что переживала Германия в период Веймарской республики, – считает член-корреспондент РАН Сергей Арутюнов, – такой затянувшийся веймарский период. Начался он с распадом СССР, с поражением Советского Союза в «холодной войне». Это была огромная травма для русского народа. Как некогда для немецкого – поражение в Первой мировой… В Германии это обернулось установлением нацистского гитлеровского режима. И у меня большие опасения, что тем же самым дело может обернуться и в нашей стране».
Чем же похожа сегодняшняя Россия на веймарскую Германию? «Тогда, – продолжает Арутюнов, – власть Гинденбурга заигрывала с растущим немецким фашизмом. В силовых структурах достаточно было людей, сочувствовавших начинающим нацистам. Так же и у нас: в рядах так называемых правоохранителей очень многие сочувствуют русскому национал-социализму».
Есть, впрочем, и различия. «Россия несопоставима по размерам с Германией, да и национальный состав ее неизмеримо сложнее, – констатирует этнограф. – А стало быть, национальных вопросов, и, следовательно, потенциальных «врагов» у нас гораздо больше…»
Цели и средства
Диагнозы разнятся; неудивительно, что и методы лечения предлагаются противоположные. «Надо официально заявить, что русские являются государствообразующим народом», – заявил Геннадий Зюганов. Сделав, правда, немаловажное уточнение: «Ядром консолидации может быть только триединый народ – русские, украинцы и белорусы».
Впрочем, и в рамках РФ косметическим ремонтом не обойтись. «Одна из главных ошибок большевиков в момент прихода к власти – опора на национальные меньшинства. Плоды этой ошибки мы пожинаем по сей день», – заявил руководитель думской фракции ЛДПР Игорь Лебедев. Призвав перейти «от национально-территориального деления нашей страны к губернизации».
Возникает, однако, вопрос: могли ли хозяева «отечества мирового пролетариата» не пойти в свое время на своеобразный компромисс? «Вспомним 1917 год, – предлагает социолог Овсей Шкаратан. – Все будущие национальные союзные республики тогда откололись – в той или иной форме. Да и внутри России мусульманские регионы не проявили большого спокойствия… Как же все это было затем стянуто воедино? Силой оружия: мы прекрасно знаем, где действовал Блюхер, а где – Тухачевский. И что скелетом страны была армия, а вовсе не идея коммунизма».
Но то – история. А сегодня? «Все эти разговоры (и не только разговоры) о губернизации России, о ликвидации национально-территориального самоопределения неславянских народов только играют на руку фашистским силам, – убежден Сергей Арутюнов. – Тем самым, что заявили о себе 11 декабря…»
Булат и золото
Здесь-то мы и попадаем в самый эпицентр дискуссии. «Это движение было не столько антикавказским, сколько антиноменклатурным, – так характеризует события 11 декабря Овсей Шкаратан. – Егор Свиридов был убит кавказцами, и когда уже случилась беда, за ними приехали родственники или знакомые в богатых машинах и уверенно освободили свою молодежь. Кстати, не имевшую никаких юридических и нормативных прав находиться в Москве. Это и возмутило всю молодежь города. Да, на этом пытались нагреть руки представители разных политических течений. Но пришли-то и на Манежную площадь в основном подростки от пятнадцати до восемнадцати лет – мальчишки из школ, из профучилищ. Уставшие от того, что им все время врут. Кстати, один из лозунгов на Манежной был: «Хватит врать!»
Выходит, национализм в данном случае вторичен? «Дело в том, – продолжает Шкаратан, – что русские юноши и девушки в русских городах редко имеют дело с трудовыми группами кавказского населения. Кавказцы, селившиеся в Москве, в основном связаны с рынком, посредничеством, с продажей наркотиков. Еще один немаловажный момент: их побаивается начальство: кавказцы показали, что в случае чего они берутся за оружие. Вот лишь один пример: вспомните убийства чеченцев-оппозиционеров прямо в центре Москвы. Если бы русские так убивали русских, они давно сидели бы в тюрьме. Почему люди Кадырова, убившие героя России Ямадаева, разъезжали по стране с оружием?»
Речь, впрочем, идет не только о булате, но и о золоте. «Да, в прошлом у кавказцев – кровавая война, – продолжает Овсей Шкаратан. – В которой – совершенно несправедливо – гибли кавказские юноши и девушки. Но, повторяю, это – в прошлом. А сегодня Кавказ – это привилегированная зона, в которую вкладываются огромные русские капиталы. За кратчайший срок Грозный стал одним из самых благоустроенных городов в стране. А те сотни тысяч русских, которые жили в Чечне, не вернулись… Тем временем доля инвестиций в пересчете на одного человека намного превышает вложения в Псковскую или Новгородскую области…»
Не условен ли, однако, этот пересчет – учитывая особенности административного устройства Чечни? Неужели российские деньги доходят до жителей аулов? «В конечном счете, – считает социолог, – в силу кланового уклада, получается, что к российским деньгам имеет отношение значительная часть чеченцев. Конечно, если вы вложите деньги в Калугу, то на долю рядовых граждан тоже мало что придется: почти все достанется элите. Но кое-что перепадет и простым людям…»
«Не нужно валить деньги в карманы кавказских султанов, – убежден Сергей Арутюнов, – но нужно дать и неславянским гражданам России почувствовать, что они – тоже полноправные россияне. Да, чеченское руководство сумело добиться для себя не просто автономии, но фактической независимости. Но другие? Татары – гораздо более мирный народ, чем чеченцы. Я уж не говорю о коми-пермяках или о бурятах бывшего Агинского автономного округа: их положение только ухудшилось. И прежде всего: забыты их коллективные, национальные интересы. А ведь нужно понимать, что неславянские народы – это четверть населения России».
Как же совместить интересы русских и нерусских жителей России? По мнению Овсея Шкаратана, выход один: укрупнить области и каждый русский край юридически приравнять к национальным республикам. «Невозможно, – подчеркивает социолог, – управлять из единого центра во всех мелочах и деталях, как это происходит сейчас. Надо вернуться к старому принципу, чтобы из консолидированного бюджета 50% шло в местные органы, а 50% – в центр. Между тем за время правления Путина эти пропорции переменились лишь в сторону центра. Надо восстановить дешевизну транспорта, чтобы люди ездили по родной стране. Нужно обеспечить тесную связь столицы и всех окраин – чтобы это было действительно единое культурное, экономическое и социальное пространство. Тогда как сейчас все действительно держится только на вертикали…»
Прогнозы
Таковы предлагаемые рецепты. А прогнозы? На какие шаги готовы пойти власти предержащие? «Сегодня речь идет не более чем о грязных политтехнологиях, – считает Александр Дугин, – технология вместо содержания. Для чего все это? Для выпуска пара. Чтобы националисты не поднялись на этом движении. Все закончится ничем – вплоть до выборов 2012 года. Вместо того чтобы решать содержательные вопросы: либерализм или империя, думать об ориентации общества, о его идентичности, мы гадаем: вернется Путин или нет?»
Дело идет не только о персональном соперничестве, но и о политическом курсе, полагают другие. «Ясно одно, – уверен Овсей Шкаратан, – любое следующее руководство будет гораздо более националистическим, чем нынешнее». Сергей Арутюнов высказывается еще определеннее: «Российская элита может оказаться заложницей нацистов, как в свое время немецкая. Это может привести либо к распаду России, либо к ее превращению – на время – в нацистское государство. Которое неизбежно встанет на путь внешнеполитических авантюр».
Кто виноват?
Кто же готов преградить путь нацистам? Очень немногие, констатирует правозащитник и независимый журналист Елена Санникова. «Недавно, – рассказывает она, – прошло шествие памяти Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. Пришло всего около двух тысяч человек. Хотя, казалось бы, антифашистское шествие должно было быть более многочисленным…»
На то есть немало причин, считает Ирина Павлова. Одна из них – нерешенный вопрос о русском национализме, один из самых трудных вопросов в современной России. «Ни в одном другом вопросе, – убеждена Павлова, – не проявляется столько поверхностности – как со стороны либералов, так и со стороны власти. Не говоря уже о самих русских националистах. Либералы даже не хотят обсуждать проблему русского национализма, сразу сводя его к антисемитизму и нацизму».
«Конечно, – продолжает историк, – эти явления существуют. Но не могут все слои российского населения – а по последним данным 60-70 процентов разделяют идеи русского национализма – состоять из нацистов. Среди националистов есть и вменяемые, есть силы, готовые разделить европейские ценности и ставящие вопрос не о подавлении других национальностей, а о становлении гражданского общества».
«Результаты этой либеральной безответственности очевидны, – подчеркивает Ирина Павлова. – Национальный лозунг у националистов перехватила вот эта самая авторитарная власть. Привязав их к себе. А либералы? Они тоже жмутся к авторитарной власти, надеясь, что она защитит их от большинства народа…»
