Спекуляции Абдурахманова могут дорого обойтись Кавказу

Есть ли у отдельных деятелей чеченского народа проект «расширения жизненного пространства» за счет территорий ингушского или других соседних народов? Не подменяют ли предложения «карты рекомпенсации» за пережитое в чеченских войнах отыгранной «карты суверенитета» 1990-х годов? Об этом рассуждает профессор МГУ, доктор философских наук, член Высшего совета Российского конгресса народов Кавказа, член Общественной палаты РФ Фатима Албакова. «Кавполит» посчитал нужным предоставить трибуну для оглашения неоднозначного мнения видного ученого с целью привлечь внимание общественности к развитию взаимоотношений между двумя близкородственными вайнахскими народами.

В конце 80-х гг. прошлого века, когда мало кто в СССР слышал об экологических движениях, на периферии страны в городе Грозном появилась экологическая организация «зеленых». «Зеленые», как и другие национальные движения, наподобие известного Конгресса народов Кавказа, возглавили гуманитарии, местные общественники и университетские работники.

Возникнув практически из «ниоткуда», движение «зеленых» довольно громко и воинственно заявило о себе, мгновенно сплотив значительные группы сельской и городской интеллигенции вокруг идеи «защиты территорий».

Это была первая национал-сепаратистская идеологическая «ласточка», озабоченная вовсе не экологическими проблемами Чечено-Ингушской республики, а, скорее, воодушевлением масс на грядущие в стране и мире перемены. Мало кто из народа тогда понимал, каких «масштабов» мысли и идеи вызревали в головах бывших «сельских учителей» и университетской коньюктуры.

Экологический концепт «защиты матери кормилицы» постепенно перерос в идею суверенитета и далее – в реваншистский проект расширения «жизненного пространства». Раньше всех появляется известный проект «двуединой и неделимой», следом – «великая от моря до моря». Вообще, 90-е – это время вызревания как малых южнокавказских национальных государств, так и местных «квазиимперских» притязаний некоторых северокавказских республик. Это время череды межнациональных конфликтов и военных кампаний, после которых оставались руины, тысячи погибших и без вести пропавших, годы мытарств сотен тысяч беженцев.

Политические интриги в борьбе за доминирование в регионе стали предвестником кровопролитных конфликтов на Северном Кавказе. На роль основных политических лидеров в регионе одновременно претендовали Северная Осетия и Чечня. В отличие от Осетии, Чечня открыто формулировала свои притязания на «политическое покрытие» всего Северного Кавказа, что еще больше обостряло обстановку.

Осенью 1991 года Дудаев, «по сообщению эксперта М.М.Блиева, заключил с осетинским премьером Хетагуровым джентльменские соглашения о нейтралитете Чечни в случае военного конфликта Осетии с ингушами». (СО, 1993, 10 декабря). Непростые отношения Осетии и Чечни побуждали их вырабатывать приемлемые для обеих сторон условия доминирования в регионе. Для этого крайне важно было сохранить между ними буфер, контролируемую с двух сторон зависимую территорию. Роль буфера отводилась ингушскому населению и его территориям, которые по изначальному замыслу не должны были обладать самостоятельным политическим статусом, для удобства в использовании «ингушского буфера» в будущих региональных разборках между Осетией и Чечней.

В октябре 1992 г. в интервью газете «Северная Осетия» Дудаев, предвосхищая массированную военную кампанию осетинских властей против местного ингушского населения и, поддерживая идею формирования аморфного ингушского массива, заявил: «Если у ингушского народа не возобладает разум, мы можем столкнуться с тягчайшими испытаниями. Земля Чечни незыблема, ее у нас не так много, чтобы кому-то отдавать». (СО, 1992, 27 октября). Эта была знаковая риторика, подтверждающая замысел полного раздела ингушских территорий Чечней.

Таким образом, конфликт был необходим и тем, и другим как для территориального передела, так и для конструирования «ингушского буфера». В. Цимбурский, один из редких непредвзято мыслящих исследователей, отмечает, что «закулисная игра Грозного и Владикавказа обрекли ингушей на роль попутчиков Чечни в ее вызове России, причем попутчиков без всяких гарантий от вожака». (В.Цимбурский. Конъюнктуры земли и времени. 2011. С.239.). Образование в 1992 г. Республики Ингушетия совершенно не вписывалось в перспективные планы ни Осетии, ни Чечни, которые неожиданно лишались, каждый своей части, опосредующего буфера. Очевидно, что никакая мораль не имели в этой игре никакого значения.

Ряды основных участников кровавых компаний значительно обмелели: кого-то уже нет, кто-то подался в «миротворцы», другие, все еще озабоченные «собственной ролью в истории» чеченского народа, продолжают влиять на судьбы людей и целого народа.

Спустя много лет, вновь оживилась узнаваемая риторика, требующая территориального передела. Несколько истощенная гвардия «сельских гуманитариев» в лице Председателя Чеченского парламента Д.Абдурахманова снова обратилась к идее защиты интересов «жизненного пространства» чеченцев. Снова на повестке дня реваншистский призыв, во имя которого десятилетиями раннее хладнокровно осуществлялся геноцид, гибло невинное гражданское население.

Народная память сильна, но часто молчалива. Наверное, потому что важнее извлечь уроки из прошлого, чтобы идти дальше. Опасаюсь предположить, в каком направлении работает память таких деятелей современной чеченской истории, как Дукваха Абдурахманов. Отдает ли он себе отчет в действиях, предлагая чеченцам отстаивать новые границы, при этом очевидно играя на подмене отыгранной «карты суверенитета» 90-х «картой рекомпенсации» за пережитое в чеченских войнах.

Спрашивал ли он у людей, во что им выльется его «нью-чеченский» прожект отторжения ингушских территорий? В какую цену Абдурахманов оценивает трагедию чеченского народа, выставляя ее на торги? И спрашивал ли он мнение простых чеченцев, хотят ли они «расширения жизненного пространства» за счет ингушских или других территорий соседних народов? Не спрашивал! Разрушительный потенциал Абдурахманова не исчерпал себя, ему вновь хочется на баррикады.Можно было бы замахнуться и на восточного соседа, но вряд ли Дагестан ему по зубам.

Знаю, что чеченский народ высоко ценит достоинство, с которым он преодолел трагедию. Пережив чудовищные испытания, вопреки всему, люди не озлобились, не отреклись от добра, милосердия и человечности. Благодаря жизнелюбию, не боясь труда, чеченский народ обустраивает свою жизнь. Чего же еще нужно? И центральная власть благоволит. Есть лидер республики Р.Кадыров – молодой, энергичный, жизнеутверждающий. Спекуляции Абдурахманова на своих и чужих «комплексах» могут дорого обойтись и чеченскому народу, и всему Кавказу.

Хочется посоветовать Р.Кадырову поменять «влиятельное» окружение идеологов, давно отработавших свой ресурс? Абдурахманов и ему подобные – это люди «неудачного эксперимента» истории, не способные и не желающие понять вечную константу кавказских реалий – партнерство и паритетность во всем!

Мы хорошо понимаем, что ни один, даже самый маленький народ ценой своей жизни не допустит насилия над собой. Плохо это или хорошо, но так было всегда, особенно на Кавказе. Любая самостийная гегемония местного формата вызовет здесь вихри нестабильности и конфликты.

Тривиально, но может быть конфликт, как всегда, кому-то нужен?! В таком случае пора просвещенному Кавказу поднять свой голос против радикальных инициатив политиков, провоцирующих распри и кровопролития! Пора прислушаться к молодому поколению кавказской и не только кавказской интеллигенции, людям искренне озабоченным проблемами мироустройства на Кавказе.

Кавказ не должен быть «сточной» периферией, вынужденной «проглатывать» местные реваншистские авантюры или отрабатывать глобальные и региональные политические схватки. Нам всем следует стремиться восстановить значимость и верховенство диалога в жизни Кавказа, важность неизменности принципов партнерства и паритетности!  

Профессор МГУ, доктор философских наук,
член Высшего совета Российского конгресса
народов Кавказа, член Общественной палаты РФ