В последние годы правозащитникам, оказывающим правовую помощь беженцам из государств Центральной Азии, приходится все чаще заниматься защитой своих заявителей от выдачи в страны исхода. Большинство политически мотивированных экстрадиционных запросов по-прежнему приходит в Россию из Узбекистана. Естественно, в таких случаях весьма актуален вопрос: кого мы защищаем - преступников или жертв политических репрессий на религиозной почве? И если считаем своих подопечных жертвами, то почему?
Ответы нетрудно найти, проанализировав содержание статей Уголовного кодекса Республики Узбекистан, наиболее характерных для подобных дел, и практику их применения. Из такого анализа становится очевидным, что уголовное преследование широко используется в Узбекистане для идеологических репрессий.
1. Причины
В течение более чем 10 лет в Узбекистане проводится репрессивная кампания, направленная на подавление религиозной активности, и в первую очередь, среди мусульман. Мониторинг этой кампании позволяет сделать вывод о том, что под видом борьбы с экстремизмом режим стремится искоренить независимость взглядов и убеждений, опасаясь того, что люди с собственным мировосприятием менее подвержены манипулированию ими со стороны властей. В условиях крайне неэффективной экономической и социальной политики, которая низвела огромные массы населения до уровня нищеты, безграмотности и бесправия, возможность жесткого управления становится необходимым условием существования режима. И соответственно, менее управляемые слои населения воспринимаются руководством страны как угроза собственному благополучию.
Поскольку же ислам в Узбекистане исповедует подавляющее большинство населения страны, то, вопреки распространенному мнению, именно мусульмане оказываются в большинстве среди лиц, преследуемых по религиозным мотивам за мнимый (как правило!) экстремизм. В скобках - поскольку это не относится непосредственно к теме данного обзора, - стоило бы отметить, что результат этой репрессивной кампании, вполне естественно, оказывается прямо противоположным тому, к которому стремятся ее инициаторы и исполнители: интенсивность распространения взглядов и идей, которые власти считают нежелательными, только растет.
2. Инструменты
Для осуществления репрессий, как правило, используется так называемый "традиционный набор" обвинений, в который в разных сочетаниях входят статьи УК РУз из главы IX "Преступления против Республики Узбекистан" (статья 159), главы XV "Преступления против порядка функционирования органов власти, управления и общественных объединений" (статья 216) и главы XVII "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка" (статьи 242, 244-1, 244-2 и 246). Они могут дополняться и другими статьями, однако, в случае идеологических репрессий в описании инкриминируемых деяний отсутствуют признаки их насильственного характера.
-
Статья 159. Посягательство на конституционный строй Республики Узбекистан
Публичные призывы к неконституционному изменению существующего государственного строя, захвату власти или отстранению от власти законно избранных или назначенных представителей власти либо к неконституционному нарушению единства территории Республики Узбекистан, а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов такого же содержания - наказываются штрафом до шестисот минимальных размеров заработной платы или лишением свободы на срок до пяти лет.
Насильственные действия, направленные на воспрепятствование законной деятельности конституционных органов власти или замену их непредусмотренными Конституцией параллельными структурами власти, а равно неисполнение в установленный срок решений уполномоченных органов государственной власти о роспуске структур власти, созданных вне порядка, предусмотренного Конституцией Республики Узбекистан, - наказываются штрафом от двухсот до шестисот минимальных размеров заработной платы или лишением свободы от трех до пяти лет.
Деяния, предусмотренные частью первой или второй настоящей статьи, совершенные:
а) повторно или опасным рецидивистом;
б) организованной группой или в ее интересах, -
наказываются лишением свободы от пяти до десяти лет.
Заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан -
наказывается лишением свободы от десяти до двадцати лет. Освобождается от наказания лицо, добровольно сообщившее органам власти о заговоре, в результате чего предпринятыми мерами осуществление заговора было предотвращено.
Чаще всего среди обвинений, предъявленных в Узбекистане лицам, ищущим убежища в России, встречаются части 1, 3 и 4 статьи 159 и практически никогда - ч.2, которая карает за антигосударственные преступления насильственного характера (по крайней мере, в практике работы программы "Право на убежище" Института прав человека, а ранее - программы помощи политическим беженцам из Центральной Азии Комитета "Гражданское содействие", ч.2 ст. 159 не была отмечена). В последние годы Генеральная прокуратура РФ стала приравнивать такие обвинения к ст. 278 УК РФ, которая предусматривает наказание за "действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции Российской Федерации, а равно направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации". Отсюда очевидно, что различия касаются основных признаков - насильственного характера деяний, что в 2010 году дважды было отмечено сначала Верховным Судом РФ, а затем и судами субъектов Федерации (см. "Российский суд признал недопустимость выдачи беженца на пытки в Узбекистан" и "Еще одна экстрадиция в Узбекистан отменена российским судом "). В кассационном определении от 02.11.2010 г. по одному из экстрадиционных дел в отношении гражданина Узбекистана Верховный Суд указал, что в отсутствие этого квалифицирующего признака деяние, согласно российскому законодательству, не может признаваться преступным.
Политический характер "преступлений", за которые предусмотрены наказания по ч.1, ч.3 и ч.4 ст. 159 УК РУз, с очевидностью следует из самой ее формулировки, в которой содержится описание действий, направленных на смену власти или изменение политического устройства государства. При отсутствии в них насилия, эта статья позволяет считать преступной любую политическую деятельность, в которой вопрос о власти всегда является центральным - что и происходит на практике. Особенно явно это усматривается из формулировки ч.4 ст.159 - заговор с целью захвата власти. Не случайно понятие "заговор" отсутствует в уголовном законодательстве РФ - в противном случае любая легитимная оппозиционная деятельность оказывалась бы содержащей состав такого "преступления".
Необходимо также обратить внимание на примечание к ч.4 ст. 159, которое освобождает от ответственности лиц, добровольно сообщивших о заговоре, тем самым, поощряя добровольную агентурную работу, не исключающую и таких ее форм, как ложный донос и клевета. В результате, эти явления получили широкое распространение, что вполне закономерно в условиях чрезвычайно развитой коррупции и тотального контроля за умонастроениями среди населения Узбекистана, особенно - за оппозицией, а также за гражданами, регулярно посещающими мечети и соблюдающими мусульманские обряды.
Обвинения по ст. 159 УК РУз практически всегда предъявляются лицам, чьи политические и/или религиозные взгляды власти расценивают как нежелательные. Так, например, эта статья и ряд других были вменены одному из наиболее известных узбекских политэмигрантов - получившему убежище в одной из стран ЕС лидеру оппозиционной демократической партии "Эрк" Мухаммаду Салиху, который на первых президентских выборах в Узбекистане баллотировался наряду с Исламом Каримовым и был достаточно сильным его конкурентом; впоследствии Салиха заочно приговорили к 15,5 годам лишения свободы. По ст. 159 осуждены и братья Салиха - Мухаммад и Рашид Бекжановы, а также многие другие члены оппозиционных движений, в разные годы принимавшие активное участие в общественной и политической деятельности.
Но подавляющее большинство осужденных по ст. 159 УК РУз - это, по разным оценкам, от 6 до 8 тысяч лиц, репрессированных по религиозным мотивам. По свидетельствам беженцев из числа бывших узбекских политзаключенных, в тюрьмах и колониях Узбекистана распространен термин "стопятьдесятдевятые" - так называют тех, кто осужден по этой статье. В свою очередь, большинство среди них составляют не совершавшие противоправных деяний мусульмане, чьи религиозные воззрения и способы отправления обрядов, предписанных канонами их религии, власти произвольным образом ассоциируют с принадлежностью к каким-либо религиозным организациям - как реальным, так и мифическим.
-
Статья 216. Незаконная организация общественных объединений или религиозных организаций
Незаконная организация или возобновление деятельности незаконных общественных объединений или религиозных организаций, а равно активное участие в их деятельности, - наказывается штрафом от пятидесяти до ста минимальных размеров заработной платы или арестом до шести месяцев либо лишением свободы до пяти лет.
Эта статья - предмет многолетней и резкой критики узбекского законодательства со стороны международного сообщества. Вместе с Кодексом об административной ответственности Республики Узбекистан она запрещает деятельность любых незарегистрированных общественных объединений и организаций, что прямо противоречит статье 22 Пакта о гражданских и политических правах и статье 20 Всеобщей Декларации прав человека. С учетом же практики постоянных отказов властей в регистрации независимых общественных и религиозных объединений граждан в Узбекистане, нетрудно убедиться, что уголовно наказуемой в этой стране является любая общественная (политическая, религиозная, правозащитная и т.д.) деятельность.
Как правило, обвинения по ст. 216 УК РУз предъявляются гражданам, участвующим в объединениях и организациях, которые не находятся под прямым запретом, но вызывают у властей определенное недовольство. "Удобство" этой статьи, применяемой избирательно, заключается в том, что она позволяет привлечь к уголовной ответственности практически любого человека, проявляющего общественную активность в любой форме.
-
Статья 242. Организация преступного сообщества Организация преступного сообщества, то есть создание или руководство преступным сообществом либо его подразделениями, а равно деятельность, направленная на обеспечение их существования и функционирования, -
наказывается лишением свободы от пятнадцати до двадцати лет.
Создание организованной вооруженной группы, а равно руководство группой или участие в ней -
наказывается лишением свободы от десяти до пятнадцати лет.
УК РУз не дает определения тому, какое сообщество является преступным - в отличие от УК РФ, определяющего его как созданное "в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений". Т.е., и в данном случае норма узбекского уголовного закона содержит в своей формулировке очевидную основу для ее произвольного толкования и применения.
Анализ документов, направляемых в Россию правоохранительными органами Узбекистана вместе с запросами о выдаче лиц, которым ст. 242 УК РУз вменяется в связи с обвинениями в совершении преступлений на религиозной почве (как правило, "в комплекте" со статьями 159, 244-1 и/или 244-2), показывает, что описания инкриминируемых деяний не содержат указаний на применение насилия. Из этого следует, что под преступным сообществом в таких случаях подразумевается сообщество лиц, объединенных практически любой целью или идеей - от совместного отправления религиозных обрядов до, например, совместной благотворительной деятельности (см., например, "Российский суд признал недопустимость выдачи беженца на пытки в Узбекистан").
В контексте религиозных репрессий, стоит обратить внимание на то, что весьма часто в узбекских обвинительных документах в качестве таких организаций фигурируют "джамааты", причем, без каких-либо других, определяющих их, эпитетов. Между тем, слово "джамаат" имеет множество значений в языках народов, населяющих Центральную Азию. Крупный французский ученый, профессор Стефан Дюдуаньон, известный в научной среде как один из наиболее глубоких исследователей современного исламского мира, по просьбе программы "Право на убежище" Института прав человека предоставил следующие пояснения по поводу употребления этого слова:
"Термин арабского происхождения "джамаат" - один из наиболее часто употребляемых в настоящее время на территории бывшего СССР для обозначения большого разноообразия организаций самого различного сорта, содержания и масштабов, что делает практически невозможным использование его специалистами. Во-первых, этим термином обычно - и в т.ч., официально, - в Центральной Азии называют местные сельские общины, бывшие колхозы или их части, а в настоящее время - "ядра" экономической и политической жизни. Поэтому термин "джамаат" также часто ассоциируется с местными общинами верующих, особенно - когда речь идет о восстановлении или строительстве религиозных сооружений (мест для совершения молитв и т.д.). Также, начиная с 60-х г.г., термин "джамаат" использовался для обозначения профессиональных сетей солидарности (местных или отраслевых), альтернативных официальным производственным структурам. Некоторые из них с 70-х годов стали в разных формах "исламизироваться".
Уместно также привести сведения из общедоступных источников, поясняющие значение этого слова в различных контекстах:
Джамаат (от арабского "джамаа") - общество, коллектив, община.
Варианты в языках народов Центральной Азии:
жамоат (узб.)
джамоат (узб., тадж.)
жамаат (кырг., каз.)
жамаат - община, общество;
жамаат кон - селиться рядом, сообща;
жамаат кондур - заставить селиться рядом;
агайиндер жамаат! (обращение) - почтенные!;
жар-жамаат - компания близких людей; тесный круг людей.
27.12.2004 г. Законодательным собранием Жогорку Кенеша Кыргызской Республики принят Закон "О жамаатах (общинах) и их объединениях", в соответствии со ст. 1 которого: "жамаат (община) - форма организации местного самоуправления, представляющая собой добровольное объединение членов местных сообществ, проживающих на территории одной улицы, квартала или другого территориального образования села или города для совместного решения дел местного значения и под свою ответственность".
В Таджикистане джамоат - также орган местного самоуправления. Ст. 78 Конституции Республики Таджикистан гласит: "Органом самоуправления поселка и села является джамоат, порядок образования, полномочия и деятельность которого регулируется законом".
Таким образом, словосочетание организация "джамаат" (жамаат, джамоат) в светской терминологии означает объединение граждан по территориальному или производственному признаку.
В религиозном контексте:
джамаат - объединение группы мусульман с целью совместного изучения ислама, совершения религиозных обрядов, взаимопомощи, регулярного общения между собой и т. п. Джамаат может объединять различное количество верующих, посещающих одну и ту же мечеть. Объединение может создаваться как по территориальному принципу, так и основываясь на особенностях толкования религиозных догм представителями различных направлений ислама. Руководит джамаатом имам (знаток обрядовой стороны ислама). Имам может иметь одного или нескольких помощников - в зависимости от количества верующих в общине. При отсутствии мечети члены джамаата могут собираться для отправления мусульманских обрядов в любом чистом, неокрашенном помещении. (Википедия).
Джамаат намаз - намаз, совершаемый коллективно, т.е. в джамаате (© FALAQ.RU 2009-2010, ) .
Термин "Джамаат" в различных сочетаниях присутствует в названиях целого ряда мусульманских организаций, в т.ч., входящих списки запрещенных (РФ , США, ООН) в связи с признанием их террористическими. Однако во всех без исключения вышеуказанных случаях слово "джамаат" сопровождается иными религиозными и географическими терминами.
Отсюда очевидно, что самостоятельное использование этого термина в качестве названия организации невозможно, т.к. не позволяет ее идентифицировать - аналогично тому, как термины "партия" или "движение", также обозначающие сообщество индивидуумов с общими интересами, недостаточны для обозначения какой-либо определенной структуры.
Таким образом, участие лица в религиозной организации "джамаат" без указания иных, идентифицирующих ее, признаков - полного названия, руководящего органа, лидеров, ссылок на осуществленные ею акции и т.д., - означает исключительно принадлежность его к группе мусульман, совместно практикующих свою религию, и ничего более. Соответственно, и уголовное преследование за участие в такой "организации" представляет собой не что иное, как репрессии по религиозному признаку.
-
Статья 244-1. Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку
Изготовление или хранение с целью распространения материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, призывы к погромам или насильственному выселению граждан либо направленных на создание паники среди населения, совершенное после применения административного взыскания за такие же действия, - наказывается штрафом от двухсот до четырехсот минимальных размеров заработной платы или исправительными работами до трех лет либо арестом до шести месяцев или лишением свободы до трех лет.
Распространение в любой форме сведений и материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, призывы к погромам или насильственному выселению граждан либо направленных на создание паники среди населения, а равно использование религии в целях нарушения гражданского согласия, распространения клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений и совершения иных деяний, направленных против установленных правил поведения в обществе и общественной безопасности, -
наказывается штрафом от трехсот до четырехсот минимальных размеров заработной платы или арестом до шести месяцев либо лишением свободы от трех до пяти лет.
Действия, предусмотренные частью первой или второй настоящей статьи, совершенные:
а) по предварительному сговору или группой лиц;
б) с использованием служебного положения;
в) с использованием финансовой или иной материальной помощи, полученной от религиозных организаций, а также от иностранных государств, организаций и граждан, - наказываются лишением свободы от пяти до восьми лет.
Статья 244-2. Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях
Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях - наказывается лишением свободы от пяти до пятнадцати лет.
Те же действия, повлекшие тяжкие последствия, - наказываются лишением свободы от пятнадцати до двадцати лет.
Лицо освобождается от ответственности за преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, если оно добровольно сообщило о существовании запрещенных организаций и способствовало раскрытию преступления.
Статья 246. Контрабанда
Контрабанда, то есть перемещение через таможенную границу Республики Узбекистан помимо или с сокрытием от таможенного контроля либо с обманным использованием документации или средств таможенной идентификации, либо сопряженное с недекларированием или декларированием не своим наименованием сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, радиоактивных, взрывчатых веществ, взрывных устройств, вооружения, огнестрельного оружия или боеприпасов, а равно наркотических средств или психотропных веществ, либо материалов, пропагандирующих религиозный экстремизм, сепаратизм и фундаментализм, - наказывается лишением свободы от пяти до десяти лет.
Контрабанда ядерного, химического, биологического и других видов оружия массового уничтожения, материалов и оборудования, которые заведомо могут быть использованы при его создании, а равно наркотических средств или психотропных веществ, в крупных размерах - наказывается лишением свободы от десяти до двадцати лет.
Эти 3 статьи также используются для уголовного преследования лиц по религиозному признаку. Здесь необходимо, в первую очередь, обратить внимание на то, что среди деяний, за которые они предусматривается наказания, фигурирует религиозный фундаментализм.
Между тем, философский словарь определяет религиозный фундаментализм следующим образом:
"В широком смысле: установка религиозного сознания на буквалистское истолкование текстов священных книг, неизменность догматики, сочетающаяся с приверженностью к консервативному социально-политическому строю. Ф.р. представляет собой негативную реакцию на процесс секуляризации и демократизации общества, на научную, рационалистическую методологию исследования религии как специфической формы культуры. Эта тенденция наиболее отчетливо проявляется в теизме иудаизма, христианства, ислама, имеет свои аналоги и в др. религиях (индуизме, буддизме, зороастризме, конфуцианстве и т.д.). Ф.р. воинственно утверждает абсолютный авторитет Божественного откровения, выраженного в Священном Писании, Коране и иных канонических религиозных текстах (Талмуд, Священное Предание, законы шариата). В узком смысле: межконфессиональное течение в амер. протестантизме, возникшее в канун 20 в. как ответ на распространение христианского модернизма и либерального богословия".
Т.е., статьи 244-1, 244-2 и 246 УК РУз предусматривают наказание в виде лишения свободы, в т.ч., за систему взглядов - за "установку религиозного сознания" (какой бы она ни была), а не за "виновно совершенное общественно опасное деяние", как определяется понятие преступления в ст. 14 УК РФ.
Кроме того, примечание к ст. 244-2, устанавливающее условия освобождения от наказания, обладает той же особенностью и влечет те же последствия, что и примечание к ст. 159 (см. выше): способствует широкому распространению доносительства и клеветы (сравн. с российской правовой нормой, указанной в примечаниях к статьям 282-1 и 282-2 УК РФ, об освобождении от ответственности лиц, добровольно прекративших участие в деятельности экстремистской организации, если в их действиях не содержится иного состава преступления).
3. Технология
Необходимо отметить отличительную черту подхода узбекских властей к борьбе с распространением религиозного экстремизма - непропорциональное применение силовых методов, которые государство использует с особой жестокостью как против членов реальных экстремистских организаций, так и против лиц, только лишь, подозреваемых в таком членстве, и зачастую - безосновательно. Причем, в данном контексте следует учитывать большую степень инерционности узбекского правоприменительного механизма. Она проявляется в том, что практически любое лицо, обоснованно или нет, поставленное однажды на профилактический учет по подозрениям в причастности к запрещенной религиозной и/или политической деятельности, впоследствии практически неизбежно будет привлечено к уголовной ответственности. В подавляющем большинстве случаев это происходит независимо от того, принимал ли обвиняемый участие в такой деятельности, или просто интересовался соответствующими идеями для того, чтобы определить свое отношение к ним, либо даже не делал ни того, ни другого, а просто исполнял обряды, предписанные своей религией, и/или оказался жертвой навета; если же участвовал в этой деятельности, то продолжает ли ее к моменту предъявления обвинений, или добровольно прекратил, в т.ч., задолго до возбуждения уголовного преследования.
Таким образом, в данной сфере узбекская правоприменительная практика не проводит каких-либо различий между, с одной стороны, совершением противоправных деяний, а с другой стороны - нежелательными для властей взглядами и идеями, которыми лицо интересуется, литературой, которую оно может хранить для личного пользования и/или изучать, не занимаясь ее распространением.
4. Характерные признаки фабрикации обвинений в случаях уголовного преследования по религиозным мотивам
- Вменение хранения и/или распространения аудиозаписей проповедей и книг Обидхона Назарова1, Абдували Мирзаева2 или/или книг и видеозаписей похорон Мухаммадрафика Камалова3.
Упомянутый выше профессор, г-н С.Дюдуаньон так охарактеризовал взгляды и причины популярности А.Мирзаева и М.Камалова:
"Абдували-кори Мирзаев и Мухаммадрафик Камалов были (до их устранения) ведущими фигурами в т.н. реформистском исламе в постсоветской Центральной Азии. Наследники таких фигур, как Казы Абдурашид Мусабеков (религиозный лидер Таджикистана в 50-х - 70-х годах), UАбдували и Мухаммадрафик представляют строгое реформистское течение на котором советская система долгое время строила свои религиозные кадры в этом регионеU, с их постоянной борьбой с суфийской традицией. С 1991 г. изменение официальной политики в Центральной Азии и ее враждебность к повсеместно распространенному в СНГ реформистскому исламу привели это течение к состоянию, близкому к подполью. В то же время, можно сказать, что такие личности, как Абдували и Мухаммадрафик, получили свою персональную харизму от постоянных гонений со стороны официальных религиозных властей в своих странах, обвиняя их в сотрудничестве с авторитарными режимами. Сравнительно широкая народная поддержка, которой они оба пользуются (вспоминается, что постсоветская Центральная Азия остается в рамках светской политики советского периода) может быть рассмотрена как результат поиска религиозных лидеров с большим моральным авторитетом". Многочисленные попытки выяснить судьбу Мирзаева, которые были предприняты после его исчезновения родственниками и прихожанами, подозревавшими, что его похитили сотрудники спецслужб, остаются безуспешными вплоть до настоящего времени. Многие из тех, кто подписывал адресованные в государственные органы запросы, были впоследствии репрессированы. Учеников и последователей имама власти страны в течение уже более чем 15 лет обвиняют в "ваххабизме" и преследуют по политическим мотивам. Хранения видео и аудиозаписей проповедей Мирзаева в Узбекистане достаточно для возбуждения уголовного дела по указанным выше статьям.
- Объявление лица в розыск по обвинениям в принадлежности к организации, которая не преследуется в России, а то вовсе не существует в природе (см. выше о "джамаатах" или, например - распространенные обвинения в причастности к течению (sic!) "вахобий"). В таких случаях, после задержания разыскиваемого в России узбекская сторона дополняет и изменяет обвинения до тех пор, пока не приведет их в соответствие с уголовно-наказуемыми деяниями по российскому законодательству. При этом, иногда от первоначальных обвинений не остается и следа, а новые таковы, что в тех, на основании которых человек был объявлен в розыск, на них не было и намека. Такие случаи часто имеют место даже через много лет после того, как требуемый к выдаче человек покинул Узбекистан.
- При сопоставлении документов, присланных узбекской стороной для избрания задержанному меры пресечения, с аналогичными, которые позднее приходят вместе с запросом о выдаче, обнаруживается, что они очень сильно различаются. Причем, эти различия - такого рода, что объяснить их переводом с узбекского языка на русский просто невозможно - там бывает разное количество пунктов и абзацев, разные названия организаций, мечетей и разные имена предполагаемых "подельников", и даже иногда упоминаются разные статьи УПК РУз. Только в течение последнего года стали изредка попадаться узбекские документы, в которых отсутствуют столь явные следы грубой фальсификации, но и в этих случаях содержание обвинений не вызывает сомнений в их сфабрикованном характере (см., например, здесь - уголовное преследование за благотворительную деятельность).
- При сопоставлении содержания обвинений, фигурантов дела и календарных дат обнаруживается, что в обвинениях, якобы предъявленных много лет назад, имеются ссылки на сведения, явно полученные после того, как в Узбекистан был экстрадирован кто-то из земляков запрашиваемого лица. Это дает веские основания полагать, что экстрадированный подвергался пыткам, под которыми вынужден был оговорить своих знакомых.
- Человеку инкриминируются совершение в Узбекистане каких-либо преступлений в тот период времени, когда он уже давно проживал в России и никуда из нее не выезжал.
- На момент задержания человек, и вовсе, не числится в розыске, а объявляется в него уже постфактум. И если это оформлено задним числом, то следы фальсификации практически всегда присутствуют - хотя бы, на уровне эксцесса исполнителя в Узбекистане, который обязательно забудет где-то что-то подчистить.
- Сравнительно недавно обнаружилась любопытная новация: в описании инкриминируемых деяний узбекские (и не только - таджикские тоже) следователи ссылаются на противоправные действия интересующего их лица в России, хотя российские правоохранительные органы каких-либо претензий к нему не имеют.
Этот перечень далеко не исчерпывающий - в каждом из дел такого рода достаточно легко обнаружить признаки фабрикации обвинений и фальсификации документов, подтверждающие, что уголовное преследование осуществляется не за совершение преступлений, а за то, что человек общался "не с теми", читал "не то" и молился "не так" и "не там".
Первый и основной из таких признаков - отсутствие описания конкретных преступных действий обвиняемого. В таких случаях из обвинительных документов с очевидностью усматривается, что предметом расследования будет являться не доказывание причастности и виновности лица к деяниям, криминальный характер которых не вызывает сомнений, а получение признаний в чем-то наподобие "раскопок тоннеля от Бомбея до Лондона" из "Покаяния" Тенгиза Абуладзе.
1Имам мечети "Тухтабой вача" в Ташкенте О.Назаров (Обид-кори), получивший убежище в Швеции при содействии УВКБ ООН.
2Имам мечети "Жоме" в Андижане А.Мирзаев (Абдували-кори) в 90-е годы прошлого века был одним из наиболее почитаемых богословов среди узбекских мусульман. В 1995 г. исчез в Ташкентском аэропорту после прохождения предполетного контроля при вылете в Москву для участия в международной конференции.
3Имам мечети в киргизском г.Карасуу, пользовавшийся большим авторитетом у прихожан. На похороны М.Камалова, убитого в 2006 г. при странных обстоятельствах, собрались тысячи верующих со всей Ферганской долины. На родине Камалова - в Кыргызстане, - почитание его памяти и изучение его трудов не расценивается как уголовно-наказуемое деяние.
