Оптовый запрет провинциальным судьей А. Нуждиным 65 мусульманских книг, в том числе фундаментальных классических трудов, имеющих мировое значение, высветил проблему несостоятельности, несамостоятельности судебной власти в нашей стране, что бы там ни говорилось в Конституции о разделении трех ветвей власти.
Да, на уровне хозяйственных споров, криминала, бесспорно, судейский корпус самостоятелен, но повальный запрет мусульманских книг свидетельствует, что на концептуальном уровне судебная власть подчинена иным законам, неписаным черным по белому. Вопрос в том, управляема ли правовая машина на идейном уровне, и чья невидимая рука управляет ею: коллективного бессознательного монстра, рожденного в недрах серого вещества в результате информационных атак на ислам, или эта рука имеет вполне осязаемую материальную оболочку?
Чехарда с подбором экспертов для оценки мусульманской религиозной литературы свидетельствует о хаосе, который кажется хаосом управляемым, при взгляде на цензоров-экспертов. В их числе, как правило, психолог, филолог, философ, историк, в последнее время добавились буддолог, православный дьякон. Завещание Хомейни, исторический документ, напомним, был объявлен «экстремистским» по заключению начинающего филолога с трехлетним стажем, на основании советского энциклопедического словаря за 1982 год – последний год жизни генсека Леонида Брежнева. И даже в случаях, когда сторона защиты ходатайствует приобщить к делу экспертное заключение высококлассных специалистов, профессоров МГУ, оно отметается судьей в пользу другой, "нужной" для обвинения экспертизы, как это было в Красноярске. Напомним, что в этом городе преподаватели местного вуза в качестве аргумента о признании книги экстремистской, выдвинули присутствие в ней слов из Корана "Аллах оживляет землю после ее смерти…", а также шахаду, истолковав формулу Единобожия, как пропаганду исключительности Аллаха (Единого Бога в переводе с арабского) и пророка Мухаммада, мир ему. Это, по мнению преподавателей, "унижает" других богов и пророков.
В этой связи было бы интересно узнать, признали бы они экстремистскими следующие строки из Библии: "итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя..."?
В списке экспертов нет только мусульманского теолога, который по идее вроде бы и должен давать заключение по исламской литературе. А сам факт участия в экспертизе мусульманской литературы дьякона, преподавателя православной духовной академии является символичным и воспринимается многими, как продолжение традиций, заложенной столетия назад идеологами "Третьего Рима", как целенаправленное и упорядоченное движение в сторону притеснения мусульман, их христианизации. Решение оренбургского судьи Нуждина рассматривается как очередное звено в цепи, которая день за днем сковывает мусульман; создается впечатление, что поставлена задача "оправославить" приверженцев ислама, о чем мечтали в свое время креститель Лука Канашевич, покойный Даниил Сысоев.
Последний массовый запрет исламской литературы, во-первых, поставил под удар каждого социально активного, практикующего мусульманина. У кого из нас нет молитвенника "Крепость мусульманина"! А книги Ибн Хишама и сборники хадисов, объявленные экстремистскими, есть в библиотеках почти всех мечетей, где бурлит общественная жизнь мусульман. Я уже не говорю о том, что нанесен нокаутирующий удар по российским издательствам, специализирующимся на мусульманской литературе.
Во-вторых, судья Нуждин значительно повысил градус радикализации в молодежной среде. Анализ социальных сетей показывает, что все больше молодых мусульман в связи с оренбургским вердиктом воспринимает свою страну враждебной к исламу. Протестные настроения нарастают и среди лояльного всегда старшего поколения верующих.
В-третьих, нуждинский запрет ударил по имиджу политического руководства России, которое в последние годы сделало немало шагов по сближению с исламским миром.
В-четвертых, свел на нет потуги признанных лидеров российских мусульман на идеологическом поле, направленные на отвращение подрастающего поколения правоверных от "тленотворного" влияния "такфиристов" и новых хариджитов. Чего стоят форумы и конференций, громкие заявления и фетвы, принимаемые на них, если муфтии не способны защитить книги об исламе?
Словом, о таком подарке недруги нашего государства могли только мечтать. Получается, что правовая машина сама стала источником разрастания экстремизма. И даже гарант Конституции не в силах остановить ее, о чем свидетельствует ответ администрации президента на обращение Союза мусульманской молодежи.
Огромный список запрещенной литературы сегодня открывает широкую возможность для массового преследования мусульман по всей стране от Калининграда до Камчатки. На следующем этапе, возможно, по регионам прокатится волна судебных процессов, которые будут сопровождаться всякого рода страшилками через СМИ. Официальные религиозные организации постепенно могут утратить свое позитивное влияние и организующую способность по причине неспособности защитить права и интересы верующих. Как следствие, это может привести к росту недоверия к государству, межконфессиональной напряженности, активности радикалов, противостоянию и расколу общества на радость тем, кто мечтает столкнуть лбами народы нашей страны. Возобладает ли здравый смысл над ущербной, деструктивной стратегией религиозной политики, инша Аллах, покажет время.
