Просвещение

Юридическая природа дел о признании информационных материалов экстремистскими с точки зрения гражданского процесса (часть 1)

В данной статье автор рассмотрел некоторые проблемы, возникшие с появлением нового рода дел – дел о признании информационных материалов экстремистскими. По мнению, автора для правильного разрешения данных проблем необходимо правильно определить юридическую природу данного рода дел. Проведенный анализ вызывает серьезные сомнения в возможности их существования в гражданском процессе.

Ключевые слова: экстремизм, признание информационных материалов экстремистскими, санкция, гражданское судопроизводство, Европейский Суд по правам человека.

Legal Nature of Cases Concerned With Recognition of Information Materials as Extremist from the Civil Procedure Perspective

 

In this article the author refers to the problems associated with the emergence of a new kind of cases – recognition of information materials as extremist. In the author’s opinion in order to resolve these problems properly it is necessary to identify correctly the legal nature of such cases. The results of performed analysis give rise to strong doubts about possibility of their existence in civil procedure.  

Key words: extremism, recognition of information materials as extremist, sanction, civil procedure, European Court of Human Rights.

 

Актуальность исследования.

За последние несколько лет количество гражданских дел, рассмотренных судами общей юрисдикции, о признании информационных материалов экстремистскими резко возросло.

Однако, суды в различных регионах России по различному подходят к разрешению данного рода дел. Это отчасти вызвано тем, что про данную категорию дел нет упоминания в ГПК РФ, а также неопределенностью Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», в котором лишь упомянуто, что дела о признании экстремистскими возбуждаются по представлению прокурора. ГПК РФ содержит упоминание термина «представление прокурора», лишь как обращение в вышестоящую судебную инстанцию, а закон «О прокуратуре РФ» под представлением имеет ввиду обращение в орган или должностному лицу, которые полномочны устранить допущенные нарушения, и которое подлежит безотлагательному рассмотрению (ст. 24 ФЗ «О прокуратуре РФ»).

Соответственно, в этой ситуации суды получают различные виды процессуальных обращений органов прокуратуры. Так органы прокуратуры г. Санкт-Петербурга  обращаются в суд с заявлениями о признании материалов экстремистскими, указывая в качестве процессуальных оснований  ст. 245 ГПК РФ, что находит поддержку Санкт-Петербургского суда (Определения от 28 .09.2009 №12780,  от 28 сентября 2009 г. N 12783 №4460 от 10.03.2011 и др.). Такой подход оставляет впечатление логичного, поскольку, безусловно, что это спор из публичных правоотношений, однако раздел III ГПК РФ, регулирующий производство по делам из публичных правоотношений, абсолютно не приспособлен к такому роду дел. В том виде, в котором существует данный раздел ГПК РФ, очевидно, что он был предназначен лишь к такому роду споров, где требования направлены к государственным органам, а не наоборот. Процессуальные гарантии, установленные для граждан и их объединений, имеющиеся в данном разделе, сформулированы именно таким образом, что они действуют только в ситуации, когда заявителями являются граждане…  .

В Краснодарском крае пытаясь решить данную проблему, Краснодарский краевой суд и Прокуратура Краснодарского края выпустили совместное информационное письмо от 20.11.2007 «О порядке рассмотрения судами дел, предусмотренных Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности». В данном письме констатируется, что в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности не содержатся разъяснения, в каком именно процессуальном порядке должны рассматриваться дела, предусмотренные статьями 6-9, 13 этого закона и даются разъяснения, которые мы полагаем уместным частично воспроизвести: «…при рассмотрении дел о прекращении деятельности средства массовой информации, осуществляющего экстремистскую деятельность, о запрете (ликвидации) общественного (религиозного) объединения, осуществляющего экстремистскую деятельность, и о признании информационных материалов экстремистскими необходимо применять следующий процессуальный порядок:

 - разрешение дел осуществляется по правилам искового производства;

- обязанности сторон по доказыванию распределяются в соответствии с требованиями п.1 ст. 56 ГПК РФ: каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений;

 - предоставление и истребование доказательств в ходе рассмотрения дел осуществляется в общем порядке, предусмотренном ст. 57 ГПК РФ».

Такой подход, кажется вполне логичным, однако, существуют и другие подходы. Так например, когда прокурор обратился в суд с заявлением о признании информационного материала экстремистским в один из районных судов г. Омска, суд оставил его без движения. В Определении суда, прокурору было предложено в установленный срок оформить исковое заявление, указав в нем наименование ответчика, его место нахождения. Но данное Определение было отменено Определением судебной коллегии по гражданским делам Омского областного суда[1] по представлению прокурора.

В представлении прокурор просил определение суда отменить, сославшись на то, что заявление оформлено в соответствии с действующим законодательством, требование о признании информационного материала экстремистским не подлежит рассмотрению в порядке искового производства.

Отменяя определение суда, и направляя материал в районный суд для разрешения вопроса о принятии заявления к производству, судебная коллегия областного суда исходила из следующего.

«В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 262 ГПК РФ суд рассматривает дела в порядке особого производства, в том числе об установлении фактов, имеющих юридическое значение. В силу ч. 1 ст. 264 ГПК РФ суд устанавливает факты, от которых зависит возникновение, изменение, прекращение личных или имущественных прав граждан, организаций.

Перечень фактов, имеющих юридическое значение, установленный ч. 2 ст. 264 ГПК РФ, не является исчерпывающим. В соответствии с п. 10 ч. 2 ст. 264 ГПК РФ судом могут быть установлены другие имеющие юридическое значение факты.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 13 Федерального закона от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" (с посл. изм. и доп.) информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу.

В заявлении прокурора о признании информационного материала экстремистским ставится вопрос об установлении правового состояния информационного материала, которое в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение соответствующего информационного материала, но и для изъятия, дальнейшего предотвращения распространения материала иными лицами. Такое заявление подлежит рассмотрению в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства».

О недопустимости рассмотрения дел о признании информационных материалов экстремистскими в особом производстве мы уже писали ранее, анализируя саму процедуру особого производства[2] и обращая внимание на недопустимость рассмотрения данного рода дел в бесспорной процедуре. Однако, по настоящее большинство дел о признании информационных материалов экстремистскими по прежнему происходит в бесспорной процедуре – особом производстве.

Полагаем, что наличие разных подходов судов, допускающих, в том числе и рассмотрение такого рода дел в особом производстве,  вызвано, прежде всего, тем что, к сожалению, процессуальная доктрина не обращала внимания на данный род дел и соответственно, не выработала ответа о правовой природе данного рода дел.

  Правильное определение должной судебной процедуры зависит от правильного определения правовой природы дел о признании информационных материалов экстремистскими.

На первый взгляд, притязание прокурора по данному роду дел, равно как и по другим делам о признании направлено только к суду. Но факт направленности притязания только к суду не может служить квалифицирующим признаком, который бы мог нам помочь в определении правовой природы данного рода дел. Тем более, что направленность притязаний прокурора только к суду при внимательном рассмотрении оказывается под сомнением, поскольку одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими суд должен принимать решение о конфискации таких материалов, то есть, прекращать права собственности конкретного собственника данных материалов. Конечно же, в этом случае притязание направлено против собственника.

 

Признание материалов экстремистскими – это публично-правовая санкция.

 Из названия ст. 13 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», в которой предусмотрено признание информационных материалов экстремистскими можем увидеть, что в данной статье идет речь об ответственности за распространение экстремистских материалов.

Безусловно, ответственность за распространение экстремистских материалов является публично-правовой формой ответственности.

 Надо отметить, что норма, которая устанавливает ответственность за распространение публичных материалов является сложносоставной. Так гипотеза данной нормы расположена в различных статьях ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», в ст.280, ст.282, 282.1 Уголовного кодекса РФ и ст.20.29 КоАП РФ[3]. Основные санкции также находятся в УК РФ и КоАП РФ, в  ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» расположены лишь дополнительные санкции, такие как признание материалов экстремистскими и опубликование об этом в федеральном списке экстремистских материалов, а  также конфискация материалов признанных таковыми[4].

Хотя надо отметить, что само включение материалов в федеральный список экстремистских материалов является не только санкцией, но и гипотезой нормы о привлечении к административной ответственности, установленной в ст.20.29 КоАП РФ. В отсутствие факта включения материалов в федеральный список экстремистских материалов административной ответственности не наступает. То есть, признание информационных материалов экстремистскими представляет собой установление одного из элементов административно-правового состава, без которого не существует административно-правовой ответственности… То есть, фактически можно признать, что законодатель, формулируя положения об административной ответственности, согласился с тем, что описание экстремисткой деятельности настолько широкое и неопределенное, что привлечение к административной ответственности возможно лишь, когда тот или иной материал будет находиться в федеральном списке экстремистских материалов. Безусловно, это порождает вопросы относительно соответствия законодательства о противодействии экстремистской деятельности принципу правовой определенности, который помимо прочего требует, чтобы правовая норма была ясной и недвусмысленной (см.: Постановления Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 года N 3-П; от 15 июля 1999 года N 11-П; от 11 ноября 2003 года N 16-П, от 13 декабря 2001 года N 16-П, Постановление от 17 июня 2004 года N 12-П), сформулированной таким образом, чтобы адресат нормы мог уяснить какие действия или бездействия могут быть основанием для привлечение его к ответственности ( Постановление ЕСПЧ по делу «Коэм против Бельгии» п. 145-146; по делу «ОАО Нефтяная компания «ЮКОС» против РФ» п.567). Впрочем, обсуждение данных вопросов требует отдельной статьи, в данной же статье ограничимся рассмотрением вопросов о правовой природе дел о признании информационных материалов экстремистскими.

Полагаем, что в свете вышеуказанного наше утверждение о том, что признание материалов экстремистскими является санкцией, нуждается в более подробном рассмотрении, поскольку существует точка зрения, что признанием материалов экстремистскими суд лишь «устанавливает правовое состояние материалов». Так в определении судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 10 января 2008 г. (дело N 33-91/2008)  была выражена следующая позиция "В представлении прокурора Верх-Исетского района г. Екатеринбурга о признании экстремистскими информационных материалов, содержащихся в книге "А", не ставится вопрос о привлечении какого-либо лица к административной или уголовной ответственности. Фактически прокурор в представлении просит установить правовое состояние информационных материалов, изложенных в указанной книге, которое в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение таких информационных материалов, но и для их изъятия, дальнейшего предотвращения их распространения иными лицами, что допускается в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства".

Однако, информационные материалы – это не вещь, которая существует сама по себе, - это всегда результат чьего-то действия, у них всегда есть автор. Полагаем уместным задаться в связи с этим вопросами: Какие возникают правовые последствия для автора информационных материалов вследствие признания созданных им информационных материалов экстремистскими? Можно ли рассматривать вопрос о признании материалов экстремистскими без привлечения автора?

 В соответствии со ст. 15 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» автор печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных статьей 1 настоящего Федерального закона, признается лицом, осуществлявшим экстремистскую деятельность, и несет ответственность в установленном законодательством Российской Федерации порядке. Признание информационных материалов экстремистскими – это признание того, что они предназначены для обнародования и призывают к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывают или оправдывают необходимость осуществления такой деятельности ( ч.3 ст.1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»), при этом экстремистская деятельность это действия поименованные в ч.1  ст.1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».

Следовательно, признание информационных материалов может иметь место, только когда данный материал был предназначен для распространения, а не для личного использования. В тоже время, из приведенных выше норм следует однозначный вывод, что признание информационных материалов экстремистскими – это всегда установление факта совершения автором данного материала экстремистской деятельности. Признание информационных материалов экстремистскими – является установлением противоправности действий автора и является осуждением, порицанием автора и одновременно является ограничением его свободы выражения мнений, поскольку такое признание является одновременно запретом распространения информационных материалов.

В ст. 13 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»  законодатель в качестве общего запрета указал: «На территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения».

 Далее законодатель специально оговорил, что производство, хранение или распространение экстремистских материалов является правонарушением и влечет за собой ответственность, только в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Данная оговорка вызывает вопрос: нарушение общего запрета на производство, хранение и распространение экстремистских материалов не всегда является правонарушением? Лишь в строго определенных случаях? Тогда зачем нужно было формулировать общий запрет?

Полагаем, что все же законодатель здесь просто использовал неудачную юридическую технику и, намереваясь сделать ссылку на административное и уголовное законодательство, нечаянно поставил под сомнение общий запрет на производство, хранение и распространение экстремистских материалов.

Однако, в публичном праве в той его части, где ставится вопрос об ответственности текст нормы должен быть сформулирован строго определенным образом, исключающим произвольное толкование, а правоприменитель связан буквальным написанием нормы и не вправе применять нормы об ответственности по аналогии или пытаясь расширительно толковать нормы права. 

Соответственно, можно утверждать - законодатель, устанавливая, что  «Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу», фактически создал норму, которая предусматривает признание экстремистскими материалов лишь при наличии специально установленных в материальном праве случаях, когда производство, хранение и распространение экстремистских материалов является правонарушением.

 

Признание информационных материалов экстремистскими и их конфискация

 Упоминание в ст. 13 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», что «одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации», на наш взгляд, также является подтверждением того, что признание материалов экстремистскими есть мера публично-правовая, применяемая одновременно с другой публично-правовой мерой. Безусловно, конфискация – это публично-правовая мера,  а не гражданско-правовая, поскольку носит не компенсационный, а карательный характер.

Хотя в главе ГК РФ, посвященной прекращению права собственности, имеется статья, посвященная конфискации, но данная статья (ст. 243 ГК РФ) не является регламентацией санкции. Скорее она является гражданско-правовым отражением применения санкций за совершение преступления или иного правонарушения в уголовно-процессуальном либо административно-процессуальном порядке. Полагаем, что данная статья была включена в ГК РФ,  поскольку законодатель принимал ГК РФ при еще незаконченной кодификации административного законодательства, состоявшего в то время из многочисленных подзаконных актов, включая ведомственные  акты.  Соответственно, в ст. 243 ГК РФ были закреплены некоторые гарантии того, что конфискация будет возможна только на основании законов и что решение о конфискации, принятое в административном порядке, может быть в последующем оспорено в судебном порядке. На сегодняшний день данные гарантии в ГК РФ в связи с кодифицированием административного законодательства просто излишни – ст. 3.7 КоАП РФ предусматривает, что конфискация назначается только судьей[5]. В соответствии с КоАП РФ конфискация признается как основным, так и дополнительным административным наказанием (ч. 2 ст. 3.3 КоАП РФ).

Надо отметить, что конфискация и порядок ее применения неоднократно   рассматривались Конституционным Судом РФ.

В недавнем Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2011 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности части 1 статьи 3.7 и части 2 статьи 8. 28 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью "СтройКомплект" было отражено, что «…Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает, что в случаях, предусмотренных законом, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (пункт 1 статьи 243). На такое же понимание конфискации имущества - как особой меры публичной ответственности за деяние, которое, по общему правилу, совершено собственником этого имущества, - ориентируют и нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства (часть вторая статьи 2 и пункт "г" части первой статьи 104.1 УК Российской Федерации, пункт 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации)».

Обращаясь в ряде своих решений (Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 года N 1-П, от 27 апреля 2001 года N 7-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, определения от 9 апреля 2003 года N 172-О, от 7 декабря 2010 года N 1570-О-О и др.) к вопросу о вытекающих из Конституции Российской Федерации общих принципах юридической ответственности, которые по своему существу относятся к основам правопорядка, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к следующим выводам:

Как следует из статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями. Наличие состава правонарушения является, таким образом, необходимым основанием для всех видов юридической ответственности; при этом признаки состава правонарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности. В свою очередь, наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения - общепризнанный принцип привлечения к юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно в законе.

            Таким образом, для того, чтобы конфисковать информационные материалы, нужно установить виновность лица, который их создал с целью распространения, либо распространял экстремистские материалы, либо их производил или хранил в целях распространения.

            То есть, создание, производство, хранение экстремистских материалов  влечет ответственность лишь при наличии умысла направленного на распространение экстремистских материалов.

            Наверное, это действительно правильный подход, который разрешает проблему владения в личных целях материалами, признанными экстремистскими, в частности, владения в научных целях.



[2] Султанов А.Р. Применение европейских стандартов в гражданском судопроизводстве на примере экстремистских дел. №8. Адвокат. 2010

[3] Хотя российские классики теории права нас учили, что разбить норму предписание на несколько статей невозможно. См. Алексеев С.С. Основные вопросы теории общей теории социалистического права//Алексеев С.С. Собрание сочинений. Т.3. С. 223.

[4] Хотя, в принципе данные санкции могут быть и основными.

[5] Султанов А.Р. О кодификации законодательства об административных правонарушениях и антимонопольном законодательстве. Закон. N 7. 2007. С. 141-148.

Автор: Султанов Айдар Рустэмович, начальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», член Ассоциации по улучшению жизни и образования
подписаться на канал
Комментарии 0