Тайип Эрдоган: "Саид Нурси - совесть турецкой нации" (архив)

В начале октября 2010 года мне удалось побывать в Турции на IX симпозиуме, посвященном интеллектуальному наследию трудов богослова Саида Нурси. Увиденное позволило сделать целый ряд интересных наблюдений и выводов, которые, на мой взгляд, заслуживают того, чтобы быть обнародованными. 

О том, что великий богослов и мыслитель С. Нурси - никакой не маргинальный автор экстремистских брошюрок, каким его упорно по абсурдному стечению обстоятельств пытаются представить сотрудники некоторых российских органов, и говорить не стоит. Он – гордость современной Турции, в каком-то смысле духовный отец Турецкой республики, как бы это странно для кого-то не звучало. Не зря нынешний премьер Тайип Реджеп Эрдоган называет его «совестью нации», без которого «нет турецкой морали и нравственности». 

Впрочем, у нас не так давно и своих великих авторов, того же Льва Толстого и Александра Солженицына, записывали в безумцы и преступники, что тут говорить о Нурси… Время все расставляет на свои места. 

Но главное даже не это. Самое интересное – то, какую роль сегодня Нурси и его труды приобрели для современной Турецкой республики, одним из отцов основателей которой, к удивлению многих, он был. Турция на глазах всего мира успешно реформируется, и значение наследия выдающегося богослова в этом процессе – крайне любопытно для всех, кто пытается понять происходящее по ту сторону Черного моря. 

Симпозиум

3 октября в Стамбуле на 20-тысячном стадионе «Sinan Erdem» собралось свыше 300 участников симпозиума «Наука, вера, мораль – будущее человечества» со всего мира – от США до Малайзии, от Австралии до России. Но самое интересное то, что окружающие зал трибуны примерно на 2/3 забили тысячи простых мусульман – мужчин, женщин с детьми и стариков, пришедших послушать спикеров. 

Симпозиум был открытым для всех желающих – хороший пример для России, где конференции проводятся избранными для избранных, причем зачастую без всякого смысла и содержания. Не говоря уже о том, что собрать в выходной день с утра тысячи людей, многие из которых приехали из отдаленных регионов за свой счет для прослушивания лекций о значении какой-либо книги, у нас просто невообразимо. 

На симпозиуме - женщины в платках и без, турки светские и религиозные, читатели Нурси и просто интересующиеся, мужчины бритые и с бородами, звучит Коран и турецкий гимн. Это приглашающий да’ават – не только внутри своей общины. 

Городские власти помогали в организации мероприятия. Симпозиум посетили мэр Стамбула Кадыр Топбаш, высокие представители правящей партии и правительства, депутаты парламента, общественные и религиозные деятели (в том числе православные). Событие привлекло огромное внимание СМИ – только камер я насчитал 15. 

Примечательно, что на форуме ни разу не вспомнили Мустафу Кемаля Ататюрка. Не было в зале и его портретов. 

Но дело не в том, что читатели книг Нурси стремятся во что бы то ни стало зачеркнуть и забыть основателя Турецкой республики – турки не такие глупые, чтобы с каждой реформой переписывать свою историю. Тем более, что многим очевидно: при всех вопросах к Ататюрку вычеркивание его нанесет мощный удар по легитимности их собственного государства. Скорее, речь идет о том, чтобы воспринимать свое прошлое во всей его полноте и сложности, и отдать должное всем тем, кто по-своему болел за Турцию и ее народ, и Кемалю, и Нурси.

«Нурсистские чтения» длились 3 дня. Даже секции были забиты слушателями. Особенно запомнились женщины с детьми на руках, стоявшие в очередях за наушниками, через которые давался перевод на турецкий речей иностранных спикеров. Всего было сделано 105 докладов. 

В этом году исполнилось 50 лет со смерти Саида Нурси. И одно то, что и сегодня его труды вызывают такой интерес, говорит об их выдающемся значении.

Эрдоган: С. Нурси – совесть нации

Как и в России, в Турции сейчас много говорят о модернизации. В своей речи Топбаш увязал ее с духовностью, поставив в центр своих рассуждений роль Саида Нурси. По его словам, успешная модернизация невозможна без опоры на мораль и духовность, а великий богослов, стремившийся преломить исламскую мысль к условиям XX в., наиболее тут адекватен. Небезынтересно и то, что Топбаш видит Стамбул центром гуманистической мусульманской мысли, в основании которой он ставит труды Устаза Саида. (Устазом с большой буквы по ту сторону Черного моря называют только Нурси). 

Как заявил Хусейн Челик, бывший министр образования, а ныне заместитель премьера Реджепа Тайипа Эрдогана по Партии справедливости и развития, Нурси объединяет современную турецкую нацию, т.к., будучи курдом, он – великий сын Турции, писал по-турецки, был одним из основателей республики и прославил свою страну на весь мир. Он также добавил, что, если бы раньше власти уделяли внимание трудам Нурси, то нынешних проблем с курдским сепаратизмом удалось бы избежать. 

Вице-премьер Бюлент Арынч, уважаемый и харизматичный политик, отметил, что Турция – страна, богатая на ученых, но имя Нурси в их ряду - особое. По его словам, современная республика выстрадала свой приход к книгам богослова. «Страна, которая не слушает своих ученых, будет слушать других», - констатировал Арынч, много лет отдавший адвокатской практике. 

В свое время он защищал людей, обвиняемых по турецкому аналогу нашей 282 ст. УК (экстремистская деятельность, пропаганда ненависти и проч.), по которой можно было бросить за решетку кого угодно и за что угодно. Сегодня Арынч вспоминает, что тогда он считал своим хизметом (служением, старанием на пути Аллаха) добиваться отмены карательных статей. 163 ст. турецкого УК была отменена много десятилетий назад еще Тургутом Озалом – сам глава государства называл ее «резиновой». 

Но самое громкое прозвучало, конечно, в послании Эрдогана участникам симпозиума. Он назвал Нурси «совесть нации», без которого «нет турецкой духовности и морали». По словам главы государства, «семена, брошенные мыслителем, взошли сегодня». 

Многие из ключевых лидеров правящей ПСР вышли из среды читателей Нурси. Например, считающийся теоретиком т. н. неоосманизма Ахмет Давудоглу, министр иностранных дел Турции. 

В других партиях Турции также есть почитатели наследия Нурси. Даже кемалисты, десятилетиями боровшиеся против богослова, не могут сегодня игнорировать его значение для турецкой цивилизации и культуры. 

Заместитель главы турецкого Управления по делам религии Мехмет Гормез в своей речи обратил внимание на теологическое значение трудов Нурси. По его мнению, придя на развалины Халифата, упраздненного в 1924 г., они дали ответ на новые вызовы в совершенно непонятных мусульманским массам условиях. 

Он процитировал Устаза Саида: «Пусть меня не слушают мои современники, я обращаюсь по беспроводному телефону к моим ученикам - Ахмедам, Мехмедам, Махмудам, Саидам и другим, которые будут жить через 50 – 100 лет. Что делать?... Я пришел зимой, а они явятся весной, сорвут цветы и придут к нашим могилам. Мы скажем им: «Ханиан лакум. Поздравляем вас!»…

Прислал свое приветствие форуму и один из наиболее известных сегодня в мире последователей Нурси – Фетхулла Гюлен, по-своему развивший идеи наставника. Приверженцы Гюлена помогли инициаторам симпозиума – Фонду науки и культуры, уважаемой и известной в Турции структуре, – в организации мероприятия.

Устаз Саид Нурси и Мустафа Кемаль Ататюрк – спор титанов

Оба этих человека стоят у истоков современной турецкой государственности. Но один вошел в историю как Отец турков, а другой отдал жизнь написанию книги, из-за которой подвергся более тысячи судебных процессов. 

Сегодня труды богослова свободно распространяются в Турции миллионными тиражами, в разном формате – от скромных брошюрок на дешевой бумаге до богато украшенных подарочных изданий. Его имя полностью реабилитировано. 

Но в чем же был спор этих титанов, чем он закончился уже через много лет после их смерти и каково его значение для будущего государства?

Рискну высказать мысль, что спор их оказался ключевым для развития турецкого государства в XX-XXI вв. И Нурси, и Ататюрк были сторонниками республики, и оба много сделали для ее становления, оба были хорошо знакомы и в каком-то смысле на определенном этапе оказались даже сподвижниками. 

Нурси, отойдя от политики с окончанием 1 Мировой войны, духовно своим авторитетом поддержал республику. В конце XIX – начале XX вв. он был близок к Комитету единения и прогресса, движению, которое включало в себя разные силы, осуществившие в Османской империи перемены либерально-революционного толка. 

Он был против восстаний под лозунгами восстановления Халифата. Позже, даже находясь в тюрьме, не отказался от первоначального выбора. Его ученики рассказывают, что в камере он делился скудной пищей с муравьями, считая себя обязанным хоть чем-то поддержать их своеобразный республиканский строй. 

Разошлись бывшие сподвижники в вопросе о месте религии. Как известно, Кемаль, если и не стремился вообще избавиться от Ислама (скорее всего, он понимал, что при всем желании это невозможно), то все сделал для того, чтобы максимально его отодвинуть, в том числе огнем и мечом, на периферию жизни. Нурси же, напротив, видел религиозную духовность и культуру в основе республики и современного демократического строя. 

В этом он намного определил свое время, когда повсеместно торжествовали светский национализм и радикальный секуляризм. Только сегодня исламский мир нащупывает тот механизм, о котором говорил Нурси. 

На примере ПСР мы видим, что вековой спор Ататюрка и Нурси завершается победой последнего. В конце концов, Турция из двух проектов республики – радикал-секуляристского или, как его называют в Турции, лаицистского, и светского исламского - выбирает тот, что был предложен ученым и мудрым старцем, а не военным реформатором.

Нурси для современной Турецкой республики

В свое время кемалисты, видимо, боялись Нурси из-за того, что видели в нем угрозу возникновения кого-то вроде Хомейни. Но из Нурси в политическом смысле вырос Эрдоган и ПСР. С другой стороны, авторитарный режим привлек массу внимания к трудам Нурси, чем расширил ряды читателей. 

Нынешние тенденции, конечно, не ведут к тому, чтобы поменять Нурси на Ататюрка. Просто, вместе с Ататюрком, в одном ряду обязан стоять и Устаз. Если так оно когда-то и случится, то это будет справедливо во всех отношениях. 

Роль и значение Нурси не только как великого богослова, но и одного из кирпичей в фундаменте государства, были понятны простым туркам, которые весь XX в. боролись за право читать его книги, изначально, а вот на уровне власти должное ему отдают только сейчас. Так, Турция, отказываясь от радикальной антирелигиозной линии Кемаля, вновь обретает своего основателя, а народная любовь к Устазу сближается с официальной политикой. 

Очевидно, что без Нурси, становящегося символом обновленной постлаицистской неоосманской Турции, не было бы ПСР и вообще тех трансформаций, которые переживает страна сегодня. Не было бы этого «турецкого исламского чуда», когда такие сложные процессы, связанные с религией и политикой, проходят мирно, без крови и потрясений, как у соседей. Кстати, то, что сегодня в Турции, крайне слабы экстремистские течения под исламскими лозунгами – заслуга «Рисале-и Нур», трудов великого богослова. 

Турции в это 10-летие, наверное, предстоит большая общественная дискуссия о роли и месте Ататюрка (примерно, тоже, как у нас пытаются понять и определить фигуру Сталина). Если Эрдоган хиджабный и курдский вопрос доведет до логического решения, то затем настанет очередь Кемаля, которого, скорее всего, немного сместят, скорректируют, поправят в том, в чем он был не прав с сегодняшних позиций. Его «руководящую и направляющую» роль разбавят, в том числе посредством укрепления значения фигуры Нурси для современной турецкой идентичности.

Вообще, Турция сегодня поразительно меняется. Это заметно даже на таком бытовом уровне, как мужская небритость. Мусульманская молодежь уже открыто отпускает бороды и носит щетину, отказываясь от неизменных турецких усов эпохи кемализма. Еще недавно это было большим вызовом: борода – не менее знаковая проблема для Турции, чем многострадальный хиджаб. 

Помимо своего курдского происхождения, Нурси удивительно актуален и в хорошем смысле удобен гуманистическим, толерантным посылом его произведений, его поддержкой демократии и республики, его ненасильственным духовным противостоянием диктатуре и беззаконию. Образ турецкого Манделы и Мартина Лютера Кинга в одном лице удивительно удачен для позиционирования современной Турции на Западе. Не зря Нурси и даже в большей степени Гюлен весьма популярны в Европе и США как проводники «диалога цивилизаций» и «возможности сочетания либеральных ценностей и Ислама». 

Нурси свой и для Запада, и для Турции, и для исламского мира. Он устраивает всех, ну, или почти всех…, если не брать в расчет некоторых деятелей в России. 

Эрдогану в этом смысле очень повезло. Тут, как говорится, везет сильнейшим… 

Книга как социальный фактор

«Рисале-и Нур» — книга (собрание произведений — тафсиров Корана) особая. Это не просто чтение, это книга, которая формирует общину. Она лежит в центре самоорганизующейся сети читателей. Как таковой структуры, тем более пресловутой организации «Нурджулар», нет, и никогда не было. В основе этого неформального движения читателей - любовь к книге.

Чтобы было понятно, в России такой эффект имели разве что труды Толстого, вокруг которых появилось сообщество толстовцев. Еще можно вспомнить Солженицына, Бердяева, кого-то еще, чьи труды стали социальным фактором – тех же пушкинистов советского времени. Но все это было не столь продолжительно, как у трудов Саида Нурси.

С книгой, которая имеет такой эффект, которая стимулирует братство и солидарность, бороться трудно. Вообще, глупо бороться с книгами. Их лучше читать. Соглашаться или нет с написанным – другой вопрос.

«Рисале-и Нур» - крупнейшее явление турецкой религиозной и не только мысли XX в. Это феномен всей турецкой цивилизации. Главная книга Турецкой республики, которая, как считают местные специалисты, заложила новое направление в исламской мысли – социальная теология. Ее автор человек действительно необыкновенный – с этим согласится любой, кто хоть мало-мальски знаком с биографией ученого, который поражал полнейшим отсутствием страха, как и широтой своих познаний и аналитическими способностями.

«Рисале-и Нур» интересен тем, что вокруг него сформировалась целая система духовного воспитания через глубинное чтение книги. Это, кстати, уникальный пример в религиоведении, когда духовная практика воспитания и обновления личности, религиозная психотехника строится на чтении не сакрального, а обычного текста. 

Конечно, те формы самоорганизации и духовного воспитания, которые были в основном разработаны в 60-70 г. XX в., трансформируются. Но определенные родовые черты эпохи жесткого антирелигиозного диктата остаются и сегодня. 

Сам же великий Саид Нурси, Бадиуззаман (Чудо эпохи), как называют его в Турции, безусловно, больше чем вся община читателей его книг вместе взятая, как, например, Толстой больше, чем толстовство. Его книги останутся в истории, несмотря ни на что. Он – интеллектуальная глыба, к ученикам же «Рисале и-Нур» вопросы могут быть, как к кому угодно другому. Это нормально.

Соль земли

В Стамбуле я видел удивительный пример того, как книга имеет эффект в жизни отдельного человека. Один бизнесмен после сытного ужина на полном серьезе достал томик «Рисале и-Нур» и начал с нами обсуждать на ее основе философские категории «бытия», «материи», «души», «творения», «эманации» и т. д. Оказывается, это одно из его любимых времяпрепровождений. В этом его удовольствие от жизни. 

Слушая его, я думал о том, что цивилизация, в которой люди часами готовы с таким удовольствием обсуждать не футбол и женщин, а толкование Священной Книги – непобедима. На таких людях, как этот бизнесмен, стоит Ислам, они - соль уммы. 

Как и этот бизнесмен, сотни людей – дети, старики, ученые и простые люди – собираются каждый день вечером после работы и коллективно читают «Рисале-и Нур». Только в Стамбуле дарсы (уроки) проводятся более, чем в 1000 местах. Также во всех городах Турции.

Место Нурси и его школы в мировом исламском наследии

В свое время то и как писал Нурси было революционным. Он, наверное, первым в Новое время в Турции показал, что Ислам может быть актуальным, может говорить с современным человеком о том, что того волнует. Его устами Ислам заговорил с турком XX в. 

Он попытался сформулировать кораническую методологию описания современного мира и способов реагирования на вызовы постхалифатской эпохи. Сам Нурси отмечал: «Рисале-и Нур» - духовное толкование Священного Корана для этого века.

Бадиуззаман произвел революцию тем, что дал возможность любому, умеющему читать, вне зависимости от академической степени и уровня образования, приблизиться к Корану, причем преломляя его истины к каждой конкретной жизненной ситуации. Он сделал Коран живой книгой, ответом на проблемы конкретного человека, оказавшегося в эпицентре мировых бурь XX в. 

До него теология в основном была для простого турка сродни китайской грамоте – наукой самой в себе и для нее же, знанием ради знания, а не людей. Ей занимались представители профессиональной корпорации улемов, а для масс она была не источником ответов на их проблемы, а набором заклинаний и непонятных оторванных от реальной жизни неприкладных формул. 

Кстати, Нурси – один из немногих турецких богословов, который переведен на арабский и которого знают в арабских странах. Он стоит в ряду выдающихся исламских мыслителей и деятелей XX в., которые как и он стремились найти ключ к преодолению того кризиса исламского мира, который достиг апогея на их глазах, – Хасан аль-Банна, Мухаммад Абдо, Мухаммад Икбал и др. 

Наблюдавшееся же долгое время слабое внимание к нему на Западе, видимо, было вызвано как раз неучастием Нурси в разного рода проектах «политического Ислама». Хотя масштаб влияния и мысли турецкого богослова не меньше, а, скорее, и больше, чем тех же хорошо известных в Европе и Северной Америке Сайида Кутба и Абу-Аля Маудуди.

Вообще наличие фигуры Нурси и его наследия, естественно проросшего на своей почве, для Турции большое подспорье. В других мусульманских странах зачастую вынуждены специально наспех конструировать свой «нурсизм»…

«Нурсизм» и суфизм

Безусловно, сообщество учеников и читателей книг Нурси не являются суфизмом в классическом смысле. Это суфизм по духу, но не по форме. В этот же ряд некоего модернизированного суфизма надо поставить «Таблиг джамаат», деобанд, барелви, пакистанский «Джамаат уль-Ислами», даже «Ихван уль-муслимин» («Братьев-мусульман») и проч. Началось это, вероятно, с суданских сануситов и кавказского мюридизма, которые уже имели черты, отличные от классического суфизма. 

Кстати, модернизированный суфизм в целом не пользуется в России доверием. «Нурси», «Таблиг» и «Ихваны» у нас почему-то, как один, запрещены.

В неклассическом суфизме нет четкого института муршида (духовного наставника). У учеников «Рисале-и Нур» на его месте (т.е. в центре, вокруг которого идет социальная мобилизация) - книга, у «таблиговцев» - миссионерская практика, у «ихванов» - социально-политическая активность. Но это все у них подчинено, как и в классическом суфизме, идее глубинного исламского совершенствования личности, т.е. идет воспитание через все эти методы. Как зикр и рабита в классическом суфизме, в неклассическом чтение книги, призыв, общественная работа и проч. – не самоцель, а средство приближения к Творцу. 

В неклассическом суфизме больше, чем в классическом, актуализированы проблемы современности, более четко выражено стремление дать ответ на запросы и вызовы нынешней эпохи, в том числе в виде новых духовных практик и форм духовного братства и самоорганизации, декларируется необходимость социального и интеллектуального усердия. 

В принципе, суфизм менялся на протяжении веков, точнее менялись его внешние формы. Кризис исламского мира XIX, XX вв. вызвал к жизни новые явления. 

Наверное, вообще, можно несколько разграничить понятия «суфизм» - духовное совершенствование, наука о приближении к Богу – и тарикат – конкретные методы духовного преображения. В этом смысле «нурсизм», безусловно, является суфизмом. Но отличается от классических тарикатов, как мы их знаем в поздне аббасидскую и османскую эпохи.

Нурси в России

Отношения Нурси с нашей страной давние и непростые. Он провел в России несколько лет, попав в плен в ходе 1 Мировой войны. Был в Костроме, даже познакомился с великим князем Николаем Николаевичем, тогдашним главой русской армии. На того богослов произвел такое большое впечатление, что он распорядился смягчить для него условия плена. 

В Костроме Нурси встречался и с российскими мусульманами. Позже он говорил, что возносит ду’а за татар.

Но вместо того, чтобы повесить табличку о пребывании великого мыслителя, труды которого стали визитной карточкой Турции в современном мире, на том доме, где он жил в Костроме, у нас принялись с завидным упорством его книги запрещать. Это не просто абсурд, но вредно для самой России, которая тем самым наносит ущерб своим отношениям с Турцией, укрепляющейся региональной державой, возможным завтрашним лидером всего исламского мира. 

По нашей аналогии, в Турции могли бы решить, что покупка Тельманом Исмаиловым, олигархом с «Черкизона», роскошного отеля на лучшем турецком курорте ведет к расширению российской шпионской сети, и поэтому надо бы запретить Пушкина или Толстого, чтобы сдержать проникновение северного соседа. Примерно так по ту сторону Черного моря в шутку оценивают активность наших органов в отношении Нурси.

Запрещая книги великого теолога, Россия зачем-то подыгрывает тем, кто в самой Турции – вчерашний или еще точнее позавчерашний день. После дел «Кувалды» и «Эргенекона» делать это – тоже самое, как поддерживать Янаева и Крючкова после провала ГКЧП.