Отчет, опубликованный Международной федерацией за права человека (FIDH), отмечает опасные тенденции нарушений прав человека в рамках деятельности Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
42-страничный отчет "Шанхайская организация сотрудничества: благодатная почва для нарушений прав человека", подготовленный FIDH с участием ее партнерских организаций из стран-участниц ШОС, акцентирует внимание на аспектах регионального сотрудничества в рамках ШОС, противоречащих международному законодательству в области прав человека и международному беженскому праву.
Шанхайская организация сотрудничества была создана 15 июня 2001 года правительствами Китая, России, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Трагедия 9 сентября 2011 г. дала новый импульс обоснованию жесткой политики безопасности, зачастую приводящей к репрессивным мерам против гражданского общества и серьезным правонарушениям. За более чем десять лет существования ШОС правозащитники из стран-участниц этой организации зафиксировали многочисленные серьезные нарушения прав человека, обусловленные нормами регионального сотрудничества между этими странами и реализацией соглашений в соответствии с политической концепцией и характерным видением стратегии по безопасности ШОС, провозгласившей своей основной целью борьбу с «тремя силами зла»: терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом. При этом все чаще документируются нарушения таких основных прав и свобод личности, как право на частную жизнь, на свободу варажения, на мирные собрания и ассоциации, на право убежища и на защиту от пыток. У жертв этих нарушений практически нет доступа к эффективным средствам юридической защиты на национальном уровне. Поэтому в условиях царящей безнаказанности, доступ к международным и региональным механизмам защиты приобретает особое значение.
Среди примеров нарушений международных правовых норм и беженского права можно назвать принудительную высылку в июне 2011 г. обратившихся с просьбой о политическом убежище в Казахстане 29 беженцев из Узбекистана, где они подвергались угрозе пыток и жестокого обращения. Принятое Казахстаном решение нарушило основные обязательства принципа недопустимости возвращения лиц ищущих убежища туда, где они рискуют быть подвергнуты пыткам, провозглашенного как в Конвенции против пыток, так и в Международном пакте о гражданских и политических правах, ратифицированных Казахстаном. Кроме того, Казахстан не последовал требованию Комитета ООН против пыток, предписывавшему правительству не высылать этих лиц до окончания рассмотрения Комитетом жалобы по данному делу. В июне 2012 г. Комитет принял решение, в котором осудил власти Казахстана за нарушение Конвенции против пыток. Однако и в Казахстане, и в Узбекистане эти нарушения продолжаются.
В опубликованном сегодня отчете подробно документированы еще четыре случая нарушения прав человека в рамках регионального сотрудничества ШОС. Отчет также включает в себя руководство по применению международных механизмов защиты прав человека в контексте нарушения прав человека в рамках антитеррористических действий.
В странах ШОС, в основном, у власти находятся авторитарные режимы, которые стремятся оправдывать репрессии против политических и религиозных активистов, правозащитников и представителей некоторых национальных меньшинств соображениями национальной безопасности и стабильности. Правительства стран ШОС часто обвиняют этих лиц, индивидуально или коллективно, в экстремизме, предъявляя им политически мотивированные обвинения. При этом необычайно широко трактуемое и расплывчатое понятие «экстремизм» не является признанным в международном праве уголовным преступлением. Также, концепция безопасности ШОС реализуется в рамках национальных законодательств, не имея при этом общего, согласованного и в то же время точного рабочего определения понятия «терроризм», в результате чего на национальном уровне законы и нормы трактуются очень широко и легко поддаются злоупотреблениям.
Включение доктрин ШОС в национальные законы стран-участниц очевидно усилило контроль правительств Китая и России над региональными стратегиями и практическими методами борьбы против терроризма, учитывая их статус лидирующих членов ШОС. Это, в свою очередь, негативно сказалось на защите прав человека в Центральной Азии. На прошедшем 6 и 7 июня 2012 года Пекинском саммите ШОС, страны-участницы пришли к соглашению по механизмам коллективного реагирования на «ситуации, ставящие под угрозу мир, безопасность и стабильность в регионе».
«Недавно достигнутое в Пекине соглашение отражает разделяемое правительствами стран-участниц ШОС чувство страха перед народными восстаниями, похожими на те, которые прокатились по странам Ближнего Востока и Северной Африки», - отметила Суэр Белхассен, президент FIDH. «Доктрина безопасности ШОС еще более расширяет и без того несдерживаемую и неконтролируемую государственную власть, которой часто пользуются и злоупотребляют для криминализации инакомыслящих и правозащитников», - добавила она.
FIDH, совместно со своими членскими и партнерскими организациями из стран ШОС, разработали ряд рекомендаций для стран-участниц ШОС. Среди них:
- Выполнение обязательств и стандартов международного законодательства в области прав человека и международных законов о беженцах, соблюдение решений международных правозащитных организаций.
- Разработка и введение в действие специального механизма ШОС, защищающего права человека в рамках деятельности организации.
- Принятие прозрачных критериев защиты прав человека и проведение регулярной оценки последствий для соблюдения прав человека реализации принципов ШОС и соглашений между странами ШОС.
- Отмена смертной казни.
- Привлечение представителей гражданского общества, включая представителей правозащитных НПО, к обсуждению и рассмотрению ряда вопросов сотрудничества между странами ШОС.
Направление приглашения на посещение стран-участниц ШОС Специальному докладчику ООН по вопросу о продвижении и защите прав человека и основных свобод в рамках борьбы с терроризмом; сотрудничество с ним путем реализации его рекомендаций, включая рекомендации из доклада Специального докладчика 2009 г.
Контакт для прессы: Артур Манэ +33 1 43 55 90 19
__________________________________________
Отрывок из доклада:
Правовые последствия принятого в ШОС подхода: запрет на деятельность организаций и распространение литературы
Основным последствием применения принципа взаимного признания является подтверждение экстремистского характера организаций и литературы, объявленных таковыми одним из участников ШОС, на территории всех остальных государств-участников. Решения о запрете деятельности организаций, объявленных террористическими или экстремистскими, официально не публикуются в полном объеме, что делает их непрозрачными и затрудняет доступ к ним. В связи с этим, возможности для опротестования подобных решений крайне ограничены.
Как показали запреты на деятельность организаций и распространение литературы, приведение национальных законодательств государств-участников ШОС в соответствие с принятой в этой организации доктриной способствует усилению влияния двух доминирующих в ШОС политических режимов, китайского и российского, на региональную политику и практику в рамках борьбы с терроризмом и препятствует соблюдению прав человека в государствах-участниках ШОС. Это также идет вразрез с усилиями мирового сообщества, направленными на обеспечение надлежащего соблюдения прав человека в этих странах.
Есть все основания полагать, что первый в России список террористических организаций, составленный Федеральной службой безопасности (ФСБ) и признанный решением Верховного суда России от 14 февраля 2003 г.24, стал прямым следствием ратификации Россией Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г.. Как следствие, партия «Хизб ут-Тахрир», ранее действовавшая в России вполне легально, но подвергавшаяся гонениям в Узбекистане с 1990-х годов, теперь и в России объявлена запрещенной организацией.
Помимо этого, российские власти также запретили деятельность организации под названием «Нурджулар», а российские службы безопасности объявили всех последователей турецкого теолога Саида Нурси ее членами. В мусульманском мире Нурси пользуется большим уважением, а его работы положительно оценены многими богословами за рубежом, в том числе и в России. Хотя сам факт существования «Нурджулар» до сих пор подвергается сомнению, решением Верховного суда России от 10 апреля 2008 г. организация признана террористической, а на ее деятельность на территории Российской Федерации наложен запрет. Вслед за этим последователям Саида Нурси в Казахстане и Кыргызстане, где к ним ранее относились терпимо, пришлось столкнуться с резким изменением отношения к ним в освещающих данную тему СМИ.
14 июля 2007 г. в России был официально опубликован перечень литературных произведений, признанных экстремистскими. Впоследствии этот перечень был расширен, причем критерии для включения в него были подвергнуты резкой критике многими специалистами.
Не обошлось и без уголовных и гражданских процессов, в ходе которых, по показаниям наблюдателей, осужденных несправедливо объявляли экстремистами. Особенно удивительно, что решения об объявлении тех или иных произведений экстремистскими могут приниматься даже на уровне районных судов, причем критерии для таких решений непрозрачны. Заинтересованным лицам (авторам, издателям, переводчикам) часто ничего не известно о решениях судов, на заседаниях которых они не присутствовали, а последующая подача апелляционных жалоб, как правило, связана с большими трудностями.
Зачастую лиц, заподозренных в членстве в запрещенных организациях, объявляют приверженцами «нетрадиционного ислама» лишь на основании их участия в определенных ритуалах или наличия у них определенных литературных произведений. Этот расплывчатый, всеобъемлющий термин, используемый спецслужбами, теперь можно встретить даже в материалах судов и СМИ. Следует заметить, что в этих странах суды, как правило, не обладают достаточной независимостью. В результате в России налагаются запреты на взгляды и литературные произведения лиц, которые не совершали и не собирались совершать акты насилия и не поддерживали терроризм.
Мнение Елены Рябининой из Института прав человека (Москва):
«По нашим наблюдениям – и это без учета Северного Кавказа с его явно специфическими особенностями – в центральной России, на Волге, на Южном Урале и в Сибири по десяткам (более 60) дел осуждены свыше 150 человек, подавляющее большинство из которых (порядка 75%) приговорены к реальным срокам лишения свободы, зачастую превышающим 10 лет».
Согласно имеющимся сведениям, предъявляемые людям обвинения очень часто бывают сфабрикованы. Для обоснования обвинений в терроризме подозреваемым во время обысков не раз подсовывали взрывчатку, боеприпасы или запрещенную литературу. Используется с этой целью и получение признаний под давлением, особенно там, где подозреваемые являются мигрантами из Центральной Азии; при этом, чтобы получить нужное признание, им угрожают депортацией. Эксперты, занимающиеся аналитическими исследования в области терроризма, либо не обладают должным уровнем независимости, либо вообще отказываются давать показания в делах, связанных с обвинением в терроризме. Задаваемые им вопросы зачастую уже содержат в себе желаемый ответ. Сообщалось также и о пытках обвиняемых, осужденных и свидетелей по неоконченным уголовным делам25.
В 2009 г. Комитет по правам человека ООН высказал «озабоченность большим количеством приговоров по обвинениям, связанным с терроризмом, судя по всему вынесенных судами в Чечне на основании признаний, полученных в ходе незаконного задержания подозреваемых и с применением пыток»26.
На заседании Комиссии Тома Лантоса Конгресса США в апреле 2011 г. Мартин Шейнин, бывший Специальный докладчик ООН по соблюдению прав человека в условиях борьбы с терроризмом, подчеркнул, что режим Кадырова – представителя Москвы в ходе борьбы с терроризмом в Чечне – «по большей части использует те же методы, что и сами террористы, включая внесудебные и произвольные убийства, коллективные наказания [sic] членов семей, устрашение и запугивание [sic] гражданского населения и обеспечение виновникам этих преступлений полной безнаказанности»27.
О случаях, свидетельствующих о применении схожих методов в делах по обвинению в экстремизме и терроризме сообщают также из Татарстана и других регионов Российской Федерации.
Верховный суд Таджикистана в своем решении от 8 января 2009 г. наложил запрет на деятельность всего религиозного движения «Салафия»; решение было принято по требованию прокуратуры, которая заявила, что движение представляет угрозу безопасности населения и государства. Как отмечают эксперты, у салафистов действительно существует радикальное крыло, однако среди них немало и представителей умеренных взглядов. Принятый в ШОС подход позволяет государству запрещать целые организации, не утруждая себя обоснованием подобных решений на основании признанного определения экстремизма. Результаты такого подхода дают себя знать по всему региону государств-участников ШОС.
В Китае вопросами борьбы с терроризмом по преимуществу занимается Министерство общественной безопасности (МОБ КНР) и другие службы обеспечения безопасности населения. За период с 2001 г. МОБ трижды поднимало вопрос о существовании угрозы терроризма со стороны определенных организаций в Восточном Туркестане и отдельных лиц уйгурской национальности. Первый раз эта тема оказалась в центре внимания 15 декабря 2003 г., когда МОБ опубликовало список из четырех организаций якобы террористической направленности28 и одиннадцати конкретных террористов. Все они так или иначе были связаны с проблемой Восточного Туркестана. Одновременно с этим МОБ распространило памятку о том, как распознать террористов и их организации. В то же время, определения самих этих терминов – «террорист» и «терроризм» – дано так и не было.
Согласно направленной против терроризма Конвенции ШОС от 2009 г., юрисдикция любого государства-участника не ограничена собственной территорией, инстанциями или гражданами. Конвенция позволяет государствам-участникам обращаться к судебному преследованию каждый раз, когда якобы совершенное преступление «ставило своей целью» (ст. 5, п. 2.3) совершение акта терроризма на территории одного из государств или против его граждан. Это правило применимо независимо от местонахождения жертвы или преступника, равно как и от того, был ли теракт фактически совершен или нет.
Согласно этому правилу, Китай может заявлять о своей юрисдикции над этническими уйгурами, являющимися гражданами Казахстана и находящимися в Казахстане, если имеются подозрения, что они готовятся совершить акт терроризма в Китае.
Трудности, возникающие в ходе защиты прав человека
Те, кто пытается защищать права лиц, находящихся под угрозой экстрадиции или обвиненных в терроризме, сепаратизме или экстремизме в каком-либо из государств-участников ШОС, подвергаются давлению и преследованиям со стороны властей; причем особенно актуальна эта проблема для адвокатов. В 2009 г. в своих заключительных комментариях к представленному Российской Федерацией отчету Комитет по правам человека отметил, что «законы, направленные против экстремизма, используются для преследования организаций и граждан, критикующих Правительство»29. В России это может усугубляться еще и тем, что зачастую адвокаты, представляющие интересы обвиняемых, придерживаются одной с ними веры.
В Татарстане, например, юриста Рустама Валиуллина, который занимается вопросами защиты прав человека и свободы слова, «заподозрили» в принадлежности к «Хизб ут-Тахрир», когда он представлял интересы подзащитного, обвиненного в членстве в этой организации. В июне 2008 г. Федеральная служба безопасности попыталась отстранить его от участия в защите посредством привлечения его в качестве свидетеля по уголовному делу30. Впоследствии, в Европейский суд по правам человека была подана жалоба на отстранение адвоката от участия в защите.
В последние годы в Китае также усилились гонения на юристов. Адвокатам уязвимых групп, включая представителей меньшинств, обвиненных в терроризме, сепаратизме или экстремизме, угрожают лишением лицензий и подвергают их избиениям и судебному преследованию.
